Предания Русов. Предисловие

Предисловие
Русы...Кто они?
Так звали себя наши предки - Славяне на протяжении тысячелетий.
Есть у руского народа пословица: "Иван родства не помнящий, есть раб".
А ведь Древо Жизни Славян-Русов уходит корнями в первобытные эпохи.
И это был Великий народ. Зачем Правду заменили Кривдой, приписав Славянам -Русам первобытность и дикость??? Интересный вопрос, но ответ на него не так важен сейчас. Важнее начать восстанавливать истину, знакомясь с тем малым, что до нас дошло. Через знакомство с преданиями, сказаниями, былинами, сказками - постепенно вернется питание корней Древа Русов, а значит и побеги станут напитываться Силой и Мудростью. Может быть именно этого и не хотели те, кто стёр историю Великого народа?

" В XVIII веке в образованных слоях русского общества широкое хождение получило имя "росс". От него произошло официальное название как страны "Россия", так и ее основного населения - "великороссы". Термин этот книжный, извлеченный историками из византийских сочинений. "Росами" византийцы именовали могущественный и грозный народ. Сами же себя эти росы звали "русами" и под этим именем главным образом и стали известны в истории." (В. Грицков).

В наше время уже не секрет, что изменив лишь одну букву в имени, или поменяв фамилию, меняешь свою судьбу. А здесь целому народу имя изменили. Вот как бывает!

История Русов для нашего поколения полна тайн и загадок. Давайте начнем их разгадывать, набираться уМа-РазуМа, да силой Мудрости подпитываться.

Краткая история:

"Древо жизни славян-русов тянется своими корнями в глубины первобытных эпох, палеолита и мезозоя. Тогда-то и зародились перворостки, первообразы нашего фольклора: богатырь Медвежье УШКО - получеловек-полумедведь, культ медвежьей лапы, культ Волоса-Велеса, заговоры сил природы, сказки о животных и стихийных явлениях природы (Морозко).

Первобытные охотники изначально поклонялись, как сказано в "Слове об идолах" (XII век), упырям и берегиням, затем верховному владыке Роду и рожаницам Ладе и Леле - божествам живительных сил природы.

Переход к земледелию (IV-III тысячелетия до н.э.) отмечен возникновением земного божества Мать Сыра Земля (Мокошь). Землепашец уже обращает внимание на движение Солнца, Луны и звезд, ведет счет по аграрномагическому календарю. Возникает культ бога солнца Сварога и его отпрыска Сварожича-огня, культ солнечноликого Дажьбога.

Первое тысячелетие до н.э. - время возникновения богатырского эпоса, мифов и сказаний, дошедших до нас в обличье волшебных сказок, поверий, преданий о Золотом царстве, о богатыре - победителе Змея.

В последующие столетия на передний план в пантеоне язычества выдвигается громоносный Перун, покровитель воинов и князей. С его именем связан расцвет языческих верований накануне образования Киевской державы и в период ее становления (IX-Х вв.). Здесь язычество стало единственной государственной религией, а Перун - первобогом.

Принятие христианства почти не затронуло религиозные устои деревни.
Но и в городах языческие заговоры, обряды, поверья, выработанные на протяжении долгих веков, не могли исчезнуть бесследно. Даже князья, княгини и дружинники по-прежнему принимали участие в общенародных игрищах и празднествах, например в русалиях.

Предводители дружин наведываются к волхвам, а их домочадцев врачуют вещие женки и чародейки. По свидетельству современников, церкви нередко пустовали, а гусляры, кощунники (сказители мифов и преданий) занимали толпы народа в любую погоду.

К началу XIII века на Руси окончательно сложилось двоеверие, дожившее и до наших дней, ибо в сознании нашего народа остатки древнейших языческих верований мирно уживаются с православной религией...

Древние боги были грозны, но справедливы, добры. Они как бы родственны людям, но в то же время призваны исполнять все их чаяния. Перун поражал молнией злодеев, Лель и Лада покровительствовали влюбленным, Чур оберегал границы владений, ну а лукавец Припекало приглядывал за гуляками...

Мир языческих богов был величавым - и в то же время простым, естественно слитым с бытом и бытием. Именно поэтому никак, даже под угрозой самых суровых запретов и расправ, не могла душа народная отрешиться от древних поэтических верований.

Верований, коими жили наши предки, обожествлявшие - наравне с человекоподобными властителями громов, ветров и солнца - и самые малые, самые слабые, самые невинные явления природы и натуры человеческой.

Как писал в прошлом веке знаток русских пословиц и обрядов И. М. Снегирев, славянское язычество - это обожествление стихий. Ему вторил великий русский этнограф Ф. И. Буслаев: "Язычники породнили душу со стихиями..."

И пусть ослабела в нашем славянском роде память о Радегасте, Белбоге, Полеле и Позвизде, но и по сею пору шутят с нами лешие, помогают домовые, озоруют водяные, соблазняют русалки - и в то же время умоляют не забывать тех, в кого истово верили наши предки. Кто знает, может быть, эти духи и боги и впрямь не исчезнут, будут живы в своем вышнем, заоблачном, божественном мире, если мы их не позабудем?.. "

авторы: Е. Грушко, Ю. Медведев лауреат Пушкинской премии

Сказ о Финисте Ясном Соколе

Старый орач-труженик жил в труде и достатке и жалел своих дочерей. Захотел он было взять во двор, какую ни есть старушку-бобылку, чтобы она по хозяйству заботилась. А меньшая дочь, Настенька, говорит отцу—батюшке:
— Не надобно, милый батюшка, бобылку брать, я сама буду по скуфу прибираться и о хозяйстве рода нашего заботиться.

Настенька с раннего детства радетельная была. А старшие дочери, Забава и Весняна, ничего не сказали, лишь по ласке материнской грустили.

Стала Настенька вместо своей матушки хозяйство по скуфу вести. И все-то она умеет, все у нее ладится, а что не умеет, к тому привыкает, а, привыкши, тоже ладит с делом. Отец глядит и радуется, что Настенька у него такая умница да трудолюбивая и нравом кроткая. И из себя Настенька была хороша — Красавица писаная, и от доброты краса ее прибавлялась.

Сестры ее старшие тоже были красавицы, только им все мало казалось своей красоты, и они старались прибавить ее румянами и белилами и еще в обновки нарядиться, чтобы в соседнем селении на девичьих посиделках покрасоваться. Сидят, бывало, Забава и Весняна да целый день охорашиваются, а к вечеру все такие же, что и утром были. Заметят они, что день прошел, сколько румян и белил они извели, а лучше не стали, и сидят сердитые.

А Настенька устанет к вечеру, зато знает она, что, скотина накормлена, во всем тереме прибрано, чисто, ужин она приготовила, хлеб на завтра замесила и батюшка будет ею доволен. Глянет она на сестер своими ласковыми глазами и ничего им не скажет. А старшие сестры тогда еще более сердятся. Им кажется, что Настенька-то утром не такая была, а к вечеру похорошела — С чего только, они не знают.

Пришла нужда отцу, на торжище ехать. Он и спрашивает у дочерей:

— А что вам, доченьки, привезти, чем вас порадовать?

Старшая дочь Забава говорит отцу:

— Привези мне, батюшка, полушалок, да чтоб цветы на нем большие были и золотом расписанные.
— А мне, батюшка, — Весняна говорит, — Тоже привези полушалок с цветами, что золотом расписанные, а посреди цветов, чтоб красное было. А еще привези мне сапожки с мягкими голенищами, на высоких каблучках, чтоб они о землю топали.

Старшая дочь обиделась на среднюю, ибо ее матушка более всего баловала, и сказала отцу:

— И мне, батюшка, и мне привези сапожки с мягкими голенищами и с каблучками, чтоб они о землю топали! А еще привези мне перстень с камешком на палец — ведь я у тебя одна старшая дочь!

Отец пообещал привезти подарки, какие наказали две старшие дочери, и спрашивает у младшей:

— А ты чего молчишь, Настенька!
— А мне, батюшка, ничего не надо. Я со двора никуда не хожу, нарядов мне не надобно.
— Неправда твоя, Настенька! Как же я тебя без подарка оставлю? Я тебе тогда гостинец привезу.
— И гостинца не нужно, батюшка, — говорит младшая дочь. — А привези ты мне, батюшка родимый, перышко Ясна Сокола из чертога Финиста, коли оно, на торжище будет.
Жили—были в стародавние времена, в скуфе лесном, орач-труженик Любомир Ведаславич с женой — ладушкой младой Зареславной: и даровал им род, девять сыновей да трех дочерей.

Любомир Ведаславич поднимал сынов на ноги, приучал их к трудолюбию и жизни праведной, а подле него постоянно была дочка младшенькая, Настенька, все- то она подмечала, все слова и Наставления батюшкины запоминала.

А старших дочерей, Забаву и Весняну, воспитала и лаской обогрела млада Зареславна. Дети выросли, а родители постарели. Оженил сыновей своих Любомир Ведаславич, каждому нашел невесту пригожую из рода славного, рода древнего.

Расселились сыновья с семьями своими по всему близлежащему краю, и стали трудиться и созидать на благо рода своего. Но вот пришло время, отведенное Родом и Макошью, пришел черед — Умерла у орача-труженика жена — ладушка млада Зареславна. Сотворили ей кроду всем миром, совершили по ней славную тризну, и стал Любомир Ведаславич один растить своих дочерей. Все три его дочери были на диво красивые и красотой равные, а нравом — разные.
Поехал отец на торжище, нашел он старшим дочерям подарки, какие они наказывали ему, а перышка Ясна Сокола из чертога Финиста не нашел. У всех купцов на торжище спрашивал.
“Нету, — говорили купцы-торговцы, такого у нас товара; спросу, — говорят, — на него нету”.

Не хотелось отцу обижать младшую дочь, свою трудолюбивую умницу, однако воротился он ко двору, а перышка Ясна Сокола из чертога Финиста не нашел.
А Настенька и не обиделась.

— Ничего, батюшка, — Сказала Настенька, — Иной раз поедешь, тогда оно и найдется, перышко мое.
Прошло время, и опять отцу нужда на торжище ехать. Он и спрашивает у дочерей, что им привезти в подарок: он добрый был.

Забава и говорит:

— Привез ты мне, батюшка, в прежний раз сапожки, так пусть кузнецы-умельцы подкуют теперь каблучки на тех сапожках серебряными подковками.

А Весняна слышит старшую сестру и говорит:

— И мне, батюшка, тоже, а то каблучки стучат, а не звенят, пусть они звенят, а чтоб гвоздики из подковок не потерялись, привези мне еще серебряный молоточек: я им гвоздики сама подбивать буду.
— А тебе чего привезти, Настенька!
— А погляди, батюшка, перышко от Ясна Сокола из чертога Финиста: будет ли, нет Поехал Любомир Ведаславич на торжище. Дела свои скоро сделал и старшим дочерям подарки выбрал, а для младшей до самого вечера перышко искал, да нет того перышка, никто его ни в мену, ни в покупку не дает.

Вернулся отец опять без подарка для младшей дочери. Жалко ему стало Настеньку, а Настенька улыбнулась отцу: она и тому рада была, что снова увидела своего родителя.

Пришло время, поехал отец опять на торжище.

— Чего вам, дочки родные, в подарок привезти?

Старшая подумала и сразу не придумала, чего ей надо.

— Привези мне, батюшка, чего-нибудь. А средняя говорит:
— И мне, батюшка, привези чего-нибудь, а к чему-нибудь добавь еще что-нибудь.
— А тебе, Настенька?
— А мне привези ты, батюшка, одно перышко Ясна Сокола из чертога Финиста.

Поехал Любомир Ведаславич на торжище. Дела свои сделал, старшим дочерям подарки выбрал, а младшей ничего не нашел: нету того Соколиного перышка на торжище.
Едет отец в скуф лесной и видит он: идет по дороге опираясь на посох дубовый старый волхв, старше его, вовсе ветхий.
— Здравствуй, дедушка!
— Здравствуй, милый. О чем у тебя тоска-кручина!
— А как ей не быть, дедушка! Наказывала мне дочь привезти ей одно перышко Ясна Сокола из чертога Финиста. Искал я ей то перышко, а его нету. А дочь-то она у меня меньшая, самая любимая, пуще всех мне ее жалко.

Старый волхв задумался, а потом и говорит:

— Ин так и быть!

Развязал он заплечный мешок и вынул из него коробочку.

— Спрячь, — говорит, — Коробочку, в ней перышко от Ясна Сокола из чертога Финиста. Да упомни еще слова мои: есть у меня один сын; тебе дочь жалко, а мне сына. Ан не хочет мой сын сейчас жениться, а уж время ему пришло. Не хочет — неволить нельзя. И сказывает он мне: кто-де попросит у тебя это перышко, ты отдай, говорит, — это невеста моя Сварогом данная просит.

Сказал свои слова старый волхв — И вдруг нету его, исчез он неизвестно куда: был он или не был!
Остался отец Настеньки с перышком в руках. Видит он то перышко, а оно серое, простое. А найти его нельзя было нигде. Вспомнил отец, что старый волхв ему сказал, и подумал: “Видно, Настеньке моей такую судьбу макошь сплела, и выходит ей — не знавши, не видавши, выйти замуж неведомо за кого”.

Приехал отец домой, в скуф лесной, подарил подарки старшим дочерям, а младшей Настеньке, отдал коробочку с серым перышком.

Нарядились старшие сестры и посмеялись над младшей.

— А ты, Настенька, воткни свое воробьиное перышко в волоса, да и красуйся перед зерцалом.

Настенька промолчала, а когда в тереме легли все спать, она положила перед собой простое серое перышко Ясна Сокола из чертога Финиста, и стала им любоваться. А потом Настенька взяла перышко в свои руки, подержала его при себе, погладила и нечаянно уронила на пол.

Тотчас ударился кто-то в окно. Окно открылось, и влетел в горницу Ясный Сокол. Приложился он до полу и обратился в прекрасного молодца. Закрыла Настенька окно и стала с молодцем разговор задушевный разговаривать.

А к утру отворила Настенька окно, приклонился молодец до полу, и обратился тот час молодец в Ясного Сокола, а Сокол оставил по себе простое, серое перышко и улетел в синие небеса.

Три вечера привечала Настенька Сокола. Днем он летал по поднебесью, над полями, над лесами, над горами, над морями, а к вечеру прилетал к Настеньке и делался добрым молодцем. На четвертый вечер старшие сестры расслышали тихий разговор Настеньки, услышали они и чужой голос доброго молодца, а наутро спросили младшую сестру:

— С кем это ты, сестрица, ночью беседуешь?
— А я сама себе слова говорю, - ответила Настенька. — Подруг у меня нету, днем я в трудах по хозяйству, говорить некогда, а вечером я беседую сама с собой.

Послушали старшие сестры младшую, да не поверили ей. Сказали они батюшке:

— Батюшка, а у Настеньки-то нашей суженый есть, она по ночам с ним видится, и разговор с ним разговаривает.
Мы сами слыхали.

А батюшка им в ответ:

— А вы бы не слушали, — говорит.— чего бы у нашей Настеньки суженому не быть! Худого тут нету, девица она пригожая и в пору свою вышла; Даждьбог даст, придет и вам черед.
— Так Настя-то не по череду суженого своего узнала, — Сказала Забава. — мне бы сталось первое ее замуж выходить.
— Оно правда твоя, — рассудил батюшка. — Так судьба-то не по счету идет, а по повелению рода и по желанию макоши. Иная невеста в девках до старости лет сидит, а иная с младости всем людям мила.

Сказал так отец старшим дочерям, а сам подумал: “Иль уж слово того старого волхва сбывается, что перышко мне подарил! Беды-то нету, старый волхв временен умудрен, и всеми небесными богами любим, да хороший ли человек сын его, что будет суженым у Настеньки!”

А у старших дочерей свое желание было, решили они отвадить ночного гостя, чтобы Настю ранее их замуж не сосватали. Как стало время на вечер, Настенькины сестры вынули ножи из черенков, а ножи воткнули в раму окна и вкруг него, а кроме ножей, воткнули еще туда острые иголки, да стрелы каленые. Настенька в то время за коровами в хлеву убирала и ничего не видела.

И вот, как стемнело, летит Ясный Сокол к Настенькину окну. Долетел он до окна, ударился об острые ножи да об иглы и стрелы, бился-бился, всю грудь изранил, а Настенька уморилась за день в трудах, задремала она, ожидаючи своего Ясна Сокола, и не слышала, как бился ее Сокол в окно.

Тогда Ясный Сокол сказал громко:

— Прощай, моя красная девица! Коли нужен я тебе, ты найдешь меня, хоть и очень далеко я буду! А прежде того, идучи ко мне за тридевять земель, в тринадесятый чертог, ты семь пар железных сапог износишь, семь хлебов железных изглодаешь.

И услышала Настенька сквозь дремоту слова Ясна Сокола, а встать, пробудиться не могла. А утром пробудилась она, загоревало ее сердце. Посмотрела она в окно, а в окне кровь Ясна Сокола на солнце сохнет.

Заплакала тогда Настенька. Отворила она окно и припала лицом к месту, где была кровь Ясна Сокола из чертога Финиста. Слезы смыли кровь Сокола, а сама Настенька словно умылась кровью суженого и стала еще краше.
Пошла Настенька к отцу и сказала ему:

— Не брани меня, батюшка, отпусти меня в путь-дорогу не близкую, да за тридевять дальних далей. Даждьбог даст, жива буду — свидимся, а ежели помру — на роду, знать, мне было написано.
Жалко было отцу отпускать неведомо куда любимую младшую дочь. А неволить ее, чтоб при скуфе лесном она жила, нельзя, Сварог не велит. Знал отец: любящее сердце девицы сильнее власти отца и матери, оно подвластно только Ладе и Макоши. Простился он с любимой дочерью, благословил ее в путь-дорогу дальнюю и отпустил под покровительство светлых богов.

Кузнец-умелец сделал Настеньке семь пар железных сапог, взяла еще Настенька семь железных хлебов, поклонилась она родимому батюшке и старшим сестрам своим, братьев своих любимых повидала, курган матери навестила, требы роду и ладе принесла, и отправилась в путь-дорогу искать своего суженого Ясна Сокола.

Идет Настенька путем-дорогою. Идет она не день, не два, не три дня, идет она долгое время. Шла она и чистым полем, и урманным лесом, шла и высокими горами. В полях птицы ей песни пели, урманные леса ее привечали, с высоких гор она всем миром любовалась, и дошла она наконец, до долины дивной, где вайтманы торговые стояли и из долины сей, в небеса безкрайние улетали.

Упростилась Настенька к добрым людям на вайтману торговую и отбыла в дальний путь с родимой земли, за тридевять дальних далей. Долго мчалась вайтмана торговая средь звезд небесных, сколько прошло времени неведомо, только Настенька одну пару железных сапог износила, один железный хлеб изглодала, а тут и путь вайтманы закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет.

Вздохнула тогда Настенька устало, а как села вайтмана торговая на землю дивную, пошла она по дороге лесной, вслед за уходящим на покой солнцем синим. Долго шла она, уже и ночь наступила, в небесах над землею две луны засияли, и видит Настенька терем в лесу.

Подумала Настенька: “Пойду в терем людей спрошу, не видали они моего Ясна Сокола из чертога Финиста!”
Постучалась Настенька в терем. Жила в том тереме одна старушка — Добрая или злая, про то Настенька не знала.

Отворила старушка сени — Стоит перед ней красная девица.— Пусти, бабушка, ночевать!
— Входи, голубушка, гостьей будешь. Как тебя звать милая?
— Настенька. А вы кто будете бабушка?
— Я богиня Карна. А далеко ли ты идешь, молодая!
— Далеко ли близко, сама не ведаю, бабушка. А ищу я Ясна Сокола из чертога Финиста. Не слыхала ли ты про него, бабушка Карна!
— Как не слыхать! Я старая, давно на свете Сварожьем живу, я про всех во всех мирах слыхала! Далеко тебе да чертога Финиста добираться, голубушка, еще полтора круга дальних далей.

Наутро богиня Карна разбудила Настеньку и говорит ей:

— Ступай, милая, теперь к моей родной сестре богине Желе. Она старше меня и ведает больше. Может, она добру тебя научит и скажет, где твой Ясный Сокол живет. А чтоб ты меня, старую, не забыла, возьми-ка вот серебряное донце да золотое веретенце, станешь кудель прясти, золотая нитка потянется. Береги мой подарок Настенька, пока он дорог тебе будет, а не дорог станет — Сама его подари.

Настенька взяла подарок, полюбовалась им и сказала хозяйке Карне:

— Благодарствую, богиня-бабушка. А куда же мне идти, в какую сторону?
— А я тебе клубочек дам — самокатный, да путимерный. Куда клубочек покатится, и ты ступай за ним вослед. А передохнуть задумаешь, голубушка, сядешь на травку — И клубочек остановится, тебя ожидать будет.

Поклонилась Настенька старой богине Карне и пошла вослед за клубочком. Долго ли, коротко ли шла Настенька, пути она не считала, сама себя не жалела, а видит она — леса стоят темные, страшные, в полях трава растет нехлебная, колючая, горы встречаются голые, каменные, и птицы над землей не поют.

Шла Настенька все далее, все скорее она спешила. Глядь, опять долина дивная, а на ней вайтманы златые, да все торговые. Упросилась Настенька к добрым людям на вайтману златую, торговую, переобулась во вторую пару железных сапог, забрала клубочек путимерный и отбыла с дивной земли, где богиня Карна жила.

Долго мчалась вайтмана златая средь звезд небесных, сколько прошло времени неведомо, только Настенька еще одну пару железных сапог износила, еще один железный хлеб изглодала, а тут и путь вайтманы златой закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет.

Села вайтмана златая на землю темную, неприглядную. Рудно солнце за горы садится, тепла и света не много дает, а лун в небесах над этой землей и вовсе нет. Видит Настенька — черный лес близко, и ночь холодная Наступает, а на краю леса в одиноком теремке огонек зажгли в окне.

Выпустила Настенька клубочек путимерный из рук на неприглядной земле, и покатился он к тому теремку.
Пошла за ним Настенька и постучалась с окошко:

— Хозяева добрые, пустите ночевать!

Вышла на крыльцо теремка старушка, древнее той, что прежде привечала Настеньку.

— Куда идешь, красная девица! Кого ты ищешь на свете!
— Ищу, бабушка, Ясна Сокола из чертога Финиста. Была я у старой богини Карны в лесу, на дивной земле под солнцем синим, ночь у нее ночевала, она про Ясна Сокола слыхала, а не ведает его на своей земле. Может, сказывала, родная ее сестра, богиня Желя, ведает. Пустила старушка Настеньку в теремок, накормила, напоила, и спать уложила. А наутро разбудила гостью и сказала ей:

— Слушай меня, девица милая. Это меня называют богиней Желей. Далеко тебе искать своего Ясна Сокола будет, до чертога Финиста от нас не менее двудевять дальних далей с половиною будет. Ведать я про него ведала, да видать на нашей неприглядной земле — Не видала. А иди ты теперь к нашей старшей двоюродной сестре богине срече, она младшая дочь богородицы макоши, плетет людям счастливую судьбу и посему знать про него должна. А чтоб помнила ты обо мне, возьми от меня небольшой подарок. По радости он тебе памятью будет, а по нужде помощь окажет. И дала богиня Желя своей гостье в подарок, серебряное блюдо и золотое яичко.

Попросила Настенька у старой богини-хозяйки прощенья за причиненные хлопоты, поклонилась ей и пошла вослед клубочку путимерному.

Идет Настенька, а природа на неприглядной земле вокруг нее вовсе чужая стала. Смотрит она — один черный лес на сей земле растет, а чистого поля нету. И деревья, чем далее катится клубок, все выше растут и стволы их меж собою переплетаются. Совсем уж темнеть стало: солнца рудного в небесах не видно, один лишь отсвет багряного заката остался.

Расступился черный лес, и увидела Настенька большую пустошь, черным камнем выложенную, а на ней вайтманы огненные. Упросилась Настенька к добрым людям на вайтману огненную, переобулась в третью пару железных сапог, забрала клубочек путимерный и отбыла с неприглядной земли, где добрая богиня Желя жила.

Долго мчалась вайтмана огненная средь звезд небесных по пути Перунову, сколько прошло времени неведомо, только Настенька третью пару железных сапог износила, третий железный хлеб изглодала, а тут и путь вайтманы огненной закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет.

Опустилась вайтмана огненная на землю славную, пренарядную. Злато солнце за море садится, тепла и света много дает, а четыре луны с небес славную землю дивным светом покрывают. Видит Настенька — рядом с морем бирюзовым лес златолиственный близко, а на краю того леса в одинокие хоромы стоят.

Выпустила Настенька свой клубочек из рук на пренарядной земле, и покатился он к тем хоромам. Пошла за ним Настенька и постучалась с окошко:

— Хозяева добрые, пустите ночевать!
Вышла на хоромное крыльцо старушка ликом добрая, еще древнее богини жели, что прежде привечала Настеньку.

— Куда идешь, красная девица! Кого ты ищешь на свете Сварожьем!
— Ищу, добрая бабушка, Ясна Сокола из чертога Финиста. Была я у старой богини жели в лесу, на темной и неприглядной земле под солнцем рудным, ночь у нее ночевала, она про Ясна Сокола слыхала, а не ведает его на своей земле. Может, сказывала, двоюродная ее сестра, богиня Среча, ведает. Но где ее искать, мне неведомо.

Пустила старушка Настеньку в горницу, накормила, напоила, в баньке напарила, и спать отправила. А наутро разбудила гостью и сказала ей:

— Слушай меня, девица милая. Это я богиня Среча. Далеко тебе искать своего Ясна Сокола будет, от нас и до чертога Финиста не менее двудевяти дальних далей да с одной третью будет. Ведать я про него ведала, да видать на нашей земле — не видала. А иди ты теперь к моей старшей сестре богине Несрече, она плетет людям несчастливую судьбу и ей видать ведомо твое несчастье. А чтоб помнила ты обо мне, возьми от меня небольшой подарок. По радости он тебе памятью будет, а по нужде помощь окажет. И дала богиня Среча своей гостье меленку серебряную с жерновами малахитовыми.

Попросила Настенька у богини доброй прощенья за хлопоты, поклонилась ей и пошла вослед клубочку путимерному, назад к долине, где вайтманы различные стояли. Увидала она вайтману серебренную, переобулась в четвертую пару железных сапог, и упросила добрых людей взять ее с собой.

Долго мчалась вайтмана серебренная средь звезд небесных, сколько прошло времени неведомо, только Настенька четвертую пару железных сапог износила, четвертый железный хлеб изглодала, а тут и путь вайтманы серебренной закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет.

Вздохнула тогда Настенька тяжко, а как села вайтмана на землю странную, пустынную и знойную, да под солнцем белым, пошла она по дороге извилистой, что меж гор петляла. Долго шла она, уже и ночь Наступила, в небесах над землей три луны ярким светом засияли, и видит Настенька у дороги, за каменной изгородью с воротами кованными, стоит терем каменный.

Подумала Настенька: “Пойду в терем каменный, попрошусь переночевать к добрым людям, а по утру спрошу у хозяев, может, они видали моего Ясна Сокола из чертога Финиста!”

Постучалась Настенька в ворота кованные, вышла на стук ее из терема каменного, очень древняя старушка. Отворила старушка ворота кованые — стоит перед ней красная девица.

— Пусти, добрая бабушка, путницу ночевать!
— Проходи милая в терем, голубушка, гостьей моей будешь.

В просторной горнице, очень древняя старушка накормила, напоила Настеньку и на ложе дивном спать уложила.
А наутро разбудила гостью и сказала ей:

— Как тебя звать-величать, красна девица?
— Настенька. А вы кто будете бабушка, и что заставило вас жить в такой глуши?
— Я богиня Несреча, поручила мне матушка Макошь прясть несчастливую судьбу, всем отступникам от законов Рода и Сварога. А далеко ли ты идешь, голубушка?
— Далеко ли близко, сама не ведаю, бабушка. А ищу я Ясна Сокола из чертога Финиста. Разлучила нас судьба темная. Не слыхала ли ты про него что-нибудь, бабушка Несреча!
— Как не слыхать! Я старая, давно на свете Сварожьем живу, я про судьбы многих во Сварожьих мирах ведаю! Далеко тебе да чертога Финиста добираться, голубушка, еще один круг дальних далей с одной четвертью. Только запомни милая, разлучила тебя с суженым не судьба темная, а всего лишь зависть людская. И если не отступишь от замысла своего и не отречешься от любви своей, то все в твоей жизни на лад пойдет, и счастье не покинет тебя.

А теперь ступай, милая, теперь к родственнице моей богине Таре. Она хоть и не старше меня, а о хорошей жизни ведает больше. Может, она добру тебя научит и скажет, где твой Ясный Сокол живет. А чтоб ты меня, старую, не забыла, возьми-ка на память вот эту серебряную масленочку с золотой крышечкой, в ней маслице лежит и никогда не заканчивается. А как станешь трапезничать, добавишь маслица в пищу, так вкуснее пищи и не сыщешь. Береги мой подарок Настенька, пока он дорог тебе будет, а не дорог станет — сама его подари.

Настенька взяла подарок, поблагодарила добрую богиню Несречу, попрощалась и пошла со двора вслед за клубочком путимерным. Привел ее клубочек через горы к долине, где лишь одна большая вайтмара стояла. Увидала она вайтмару большую, переобулась в пятую пару железных сапог и упросила добрых людей взять ее с собой на землю, где богиня Тара живет.

Так быстро мчалась большая вайтмара средь звезд небесных, что звездный свет в полосы превращался и дивной радугой переливался. Сколько прошло времени неведомо, только Настенька пятую пару железных сапог износила, пятый железный хлеб изглодала, а тут и путь большой вайтмары у земли тары закончился, а Настенькиному пути конца и краю нет.

Опустилась большая вайтмара на землю чудную, землю дивную. Златое солнце над лесами зелеными, лучами играет, тепло и свет дает разной живности. Видит Настенька — рядом с лесами зелеными, град дивный стоит, а посредине его дворец белокаменный.

Выпустила Настенька свой клубочек из рук на дивной земле, и покатился он по дороге к тому граду. Пошла за ним Настенька через град, возле торжища остановился клубок и не движется далее. Подняла она его, а на встречу ей люди добрые и радостные, все одеты празднично, спросила Настенька у них:

— Скажите, люди добрые, куда мне идти далее, где найти светлую богиню Тару?

Взяли люди добрые Настеньку под белы рученьки, и проводили до дворца белокаменного, на крыльце оставили и пошли по своим делам. Постучалась Настенька в двери дубовые, резьбой украшенные. Отворились двери дубовые, вышла к Настеньке девица красная, очи у нее синевой светятся, а русая коса до земли касается, посмотрела она на Настеньку взглядом добрым и спрашивает:

— Кто ты, красна девица, и какое дело привело тебя к нам?
— Ищу я, сестрица, светлую богиню Тару, по делу сердечному. А послала меня к ней, родственница ее, богиня Несреча.
Взяла, красна девица Настеньку за руку, отвела в палаты белокаменные, напоила, накормила, а после отвела в опочивальню и говорит ей:

— Я богиня Тара, сестрица, не смотри, что выгляжу молодо, я не одну сотню кругов жизни прожила на свете Сварожьем. Сейчас поспи-отдохни с дороги, а завтра поговорим о деле твоем сердечном.

Прилегла Настенька на ложе пуховое и уснула сладким сном, каким давным-давно не спала. А наутро богиня Тара разбудила Настеньку, накормила, напоила, в дивный сад отвела, посадила на скамью резную и стала расспрашивать ее:
— Расскажи-поведай, сестрица, каково твое дело сердечное?

Поведала богине Таре Настенька, все как есть, ничего не утаила.

— Послушай меня, милая сестрица, слышала я про твоего Ясна Сокола! Я ведь, давно на свете Сварожьем живу, про многое в мирах близлежащих ведаю! Далеко тебе еще до чертога Финиста добираться, еще один круг дальних далей остался. Но торопиться надобно тебе, сестрица, оправляться он начал от ран своих, да присматривает за ним сейчас, черноокая девица с огненными волосами, прибывшая с чуждой земли, из мира дальнего.

Отправляйся теперь к богине Дживе, супруге моего родного брата Тарха Даждьбога. Она старше меня и ведает больше. Может, она подскажет тебе краткий путь в чертог Финиста, где сейчас твой Ясный Сокол живет. А чтоб ты меня, сестрица, не забыла, возьми-ка вот гусельки золотом расписанные со струнами серебряными, станешь на гусельках играть, весь мир танцевать потянется.

Береги мой подарок Настенька, пока он дорог тебе будет, а не дорог станет — сама его подари. А сейчас иди к моей огненной колеснице, на ней тебя быстро к моему братцу доставят, а там и Дживу найдешь.

Настенька взяла подарок, гусельки золотом расписанные, поклонилась вечно молодой богине Таре, поблагодарила ее и пошла к огненной колеснице. А как дошла до колесницы огненной, переобулась Настенька в шестую пару железных сапог, и отбыла на колеснице с дивной земли.

Так быстро мчалась огненная колесница средь звезд небесных, что невидно было звезд, лишь одна многоцветная радуга переливалась. Сколько прошло времени неведомо, только Настенька шестую пару железных сапог износила, шестой железный хлеб изглодала, а тут и путь колесницы огненной закончился, а до конца Настенькиного пути совсем немного осталось.

Опустилась огненная колесница на землю, вышла Настенька и от удивления чуть рассудка не лишилась. А показалась ей, будто она вновь на родимой земле оказалась, словно не куда и не отбывала. Также солнышко Ясное над лесами и полями, лучами играет, также птицы в небесах летают.

Огляделась по сторонам Настенька и видит — между полем и лесом, терем дивный стоит. Из терема вышла такая красавица, что и описать невозможно, подошла к ней Настенька и говорит:
— Здравствуй, хозяюшка добрая, подскажи, пожалуйста, где мне богиню Дживу найти-отыскать.

Отвечала Настеньке красавица из терема:

— Здравствуй, и ты, девица милая. Я богиня Джива, какое дело у тебя ко мне.

Поведала богине Дживе Настенька, все как есть, ничего не утаила. А та и говорит:

— Зайди в терем, девица милая, отдохни с дороги, а как вернется супруг мой, Даждьбог Тарх Перунович, он доставит тебя на своей небесной колеснице в чертог Финиста, на землю где сейчас живет твой Ясный Сокол.
Вошла Настенька в терем дивный, присела в горнице на лавку резную, да тут же и уснула.

А как проснулась, огляделась Настенька. Видит, лежит она на ложе пуховом, на подушках мягких, а за занавесью шелковой кто-то тихий разговор ведет. Прислушалась Настенька и услышала мужской голос:

— Ясный Сокол сегодня женился, он со своей чужеземной хозяйкой живет. Опутала его чарами своими черноокая девица с огненными волосами, что прибыла в чертог Финиста с чуждой земли, из мира дальнего. Трудно будет Настеньке, суженого своего вернуть, да сердце любящее у нее есть, а на сердце и разум придет, а от разума и трудное легким станет.

Вышла Настенька к хозяевам и сказала в ответ:
— Благодарствую, за заботу вашу, вы помогите мне, хозяева добрые, добраться до чертога Финиста, а там, если будет на то воля рода и макоши, верну я своего Ясна Сокола — И поклонилась им в землю.

А богиня Джива говорит:

— Благодарствовать мне после будешь. А вот тебе подарочек — Возьми от меня золотое пялечко да иголочку: ты пялечко держи, а иголочка сама вышивать будет. Ступай теперь, девица милая, с Тархом Перуновичем, он доставит тебя до чертога Финиста, пути-то всего пол круга дальних далей 24 осталось, а что нужно будет делать тебе — сама после узнаешь.

Переобулась Настенька в последнюю пару железных сапог и отбыла на колеснице небесной с дивной земли.

Хоть и быстро мчалась небесная колесница средь звезд небесных, а Настеньке казалась, что сей путь самый долгий. Сколько прошло времени неведомо, только Настенька последнюю пару железных сапог износила, последний железный хлеб изглодала, а тут и путь колесницы небесной закончился.

Опустилась огненная колесница на землю, Даждьбог Тарх Перунович указал
Настеньке, в какую сторону надо идти и говорит:

— На прощание возьми от меня подарочек, краса девица, ленточку многоцветную, как совсем тяжко станет, заплети ленточку многоцветную в свою косу русую, а что потом будет, увидишь.
Пошла Настенька, как была, босая. Подумала: “Как пойду? Земля здесь твердая, чужая, к ней привыкнуть нужно...”

Прошла она недолго времени. И видит — стоит на поляне богатый двор. А во дворе терем: крыльцо резное, оконца узорчатые. У одного оконца сидит огневласая добротная, знатная хозяйка и смотрит на Настеньку: чего, дескать, ей надо.
Вспомнила Настенька: обуться ей теперь не во что, последнюю пару железных сапог износила, и еды не осталось последний железный хлеб, она изглодала в дороге.

Сказала она черноокой и огневласой хозяйке:

— Здравствуй, хозяюшка! Не надо ли вам работницу за хлеб, за одежу-обужу?
— Надобно, — Отвечает хозяйка. — А умеешь ли ты печи топить, и воду носить, и обед стряпать!
— Я у батюшки без матушки жила — Я все умею.
— А умеешь ты прясть, ткать и вышивать!

Вспомнила Настенька о подарках, что богини подарили.

— Умею, — говорит.
— Ступай тогда, — хозяйка говорит, — На кухню людскую.

Стала Настенька работать и служить на чужом богатом дворе. Руки у Настеньки честные, усердные — всякое дело ладится у ней.

Хозяйка глядит на Настеньку да радуется: не было еще у нее такой услужливой, да доброй, да смышленой работницы; и хлеб Настенька ест простой, запивает его квасом, а чаю не просит. Похвалилась хозяйка своей дочери:

—Смотри, — говорит, — работница какая у нас во дворе: покорная да умелая и на лицо ласковая!
Посмотрела хозяйкина дочь на Настеньку.
— Фу! — говорит. — Пусть она ласковая, а я, зато краше ее, и я телом пышнее и в волосах моих огонь переливается, а в ее волосах лишь солома отражается!

Вечером, как управилась с хозяйскими работами, села Настенька прясть. Села она на лавку, достала серебряное донце и золотое веретенце и прядет. Прядет она, из кудели нитка тянется — Нитка не простая, а золотая. Прядет она, а сама глядит в серебряное донце и чудится ей, что видит она там своего Ясна Сокола: смотрит он на нее, как живой на свете.

Глядит Настенька на него и разговаривает с ним:

— Суженый мой, Соколичек, зачем ты оставил меня одну, плакать по тебе! Это на сестер моих неразумных, затмение нашло, что разлучили нас, кровь твою пролили.

А хозяйкина дочь вошла в ту пору в людскую терем, стоит поодаль, глядит и слушает.

— О ком ты горюешь, девица! — Спрашивает она. — И какая у тебя Забава в руках!

Настенька говорит ей:

— горюю я о своем суженом Ясном Соколе. А это я нить пряду, полотенце Соколику буду вышивать — Было бы ему, чем поутру белое лицо утирать.
— А продай мне свою Забаву! — говорит хозяйкина дочь. — Ан у меня-то муж мой, то же Ясный Сокол, и я ему то же нить спряду.

Посмотрела Настенька на хозяйкину черноокую дочь, остановила свое золотое веретенце и говорит:

— У меня Забавы нету, у меня работа в руках. А серебряное донце золотое веретенце не продается: мне добрая бабушка его подарила.

Обиделась хозяйкина дочь: не хотелось ей золотое веретенце из рук своих выпускать.
— Если не продается, — говорит, — Давай тогда мену делать, я тебе тоже какую-
нибудь вещь подарю.
— Подари, — Сказала Настенька, — Дозволь мне на твоего мужа Ясна Сокола хоть раз одним глазком взглянуть! Может он чем, мне моего Соколика напомнит!

Хозяйская дочь подумала, встряхнула водопадом огненных волос и согласилась.

— Изволь, девица, — говорит. — Давай мне твою Забаву.

Взяла она у Настеньки серебряное донце золотое веретенце, а сама думает: “Покажу я ей мужа Ясна Сокола ненадолго, ничего с ним не станется — Дам ему сонного зелья, а через это золотое веретенце мы с матушкой вовсе озолотимся!”
К ночи воротился из поднебесья Ясный Сокол; обратился он в доброго молодца и сел ужинать в семействе: теща-хозяйка да Ясный Сокол с женою.

Хозяйская дочь велела позвать Настеньку: пусть она служит за столом и на Ясна Сокола глядит, как уговор был. Настенька явилась, служит она за столом, кушанья подает и с Ясна Сокола глаз не сводит. А Ясный Сокол сидит, словно нету его, — Не узнал он Настеньки: истомилась она путем-дорогою, идучи к нему, и от печали по нему изменилась в лице, тут еще и жена в питье зелья разные добавила.

Отужинали хозяева, встал Ясный Сокол и пошел спать в свою горницу.

Настенька и говорит тогда молодой огневласой хозяйке:

— Мух во дворе много летает. Пойду-ка я к Ясному Соколу в горницу, буду от него мух отгонять, чтоб спать ему не мешали.
— А пусть ее идет! — Сказала старая хозяйка.

Молодая хозяйка опять здесь подумала.

— Ан нет, — говорит, — Пусть обождет.

А сама пошла вслед за мужем, дала ему на ночь сонного зелья выпить о питье и воротилась. “Может, — рассудила хозяйская дочь, — у работницы еще какая Забава на такую мену есть!”
— Иди теперь, — Сказала она Настеньке. — Иди, мух от Ясна Сокола отгоняй!

Пришла Настенька к Ясному Соколу в горницу и позабыла про мух. Видит она: спит ее сердечный друг непробудным сном.

Смотрит на него Настенька — не насмотрится. Наклонилась к нему близко, одним дыханьем с ним дышит, шепчет ему:
— Проснись, суженый мой Ясный Сокол, это я к тебе пришла; я семь пар сапог железных истоптала, семь хлебов железных изглодала!

А Ясна Сокол спит непробудно, он глаз не открывает и не молвит слова в ответ.

Приходит в горницу жена Ясна Сокола — хозяйская дочь — и спрашивает:

— Отгоняла мух?
— Отгоняла, — Настенька говорит, — Они в окно улетели.
— Ну, иди спать в людскую.

На другой день, как поделала Настенька всю хозяйскую работу, взяла она серебряное блюдечко и катает по нем золотым яичком: покатает вокруг — и новое золотое яичко скатывается с блюдечка; покатает другой раз вокруг — и опять новое золотое яичко скатывается с блюдечка. Увидела хозяйская дочь.
— Ужели, — говорит, — и такая Забава есть у тебя! Продай мне ее, либо я тебе мену,
какую хочешь, дам за нее.

Настенька говорит ей в ответ:

— Продать не могу, мне добрая бабушка это в подарок дала, и я тебе даром блюдечко с яичком отдам. На-ко, возьми!
Взяла подарок хозяйская дочь и обрадовалась:

— А может, и тебе что нужно, Настенька? Проси, чего хочешь.

Настенька и просит в ответ:

— А мне самое малое и нужно. Дозволь опять от Ясна Сокола мух отгонять, когда ты почивать его уложишь.
— Изволь, — говорит молодая хозяйка.

А сама думает: “Чего с мужем станется от поглядки чужой девицы! Да и спать он будет от зелья, глаз не откроет, а у работницы, может, еще какая Забава есть!”

К ночи опять, как было, воротился Ясный Сокол из поднебесья, оборотился он в доброго молодца и сел за стол ужинать со своим семейством.

Жена Ясна Сокола позвала Настеньку прислуживать за столом, кушанья подавать, Настенька кушанья подает, чашки ставит, ложки кладет, а сама глаз с Соколика не сводит. А Финист глядит и не видит ее — не узнает ее его сердце.

Опять, как было, дала хозяйская дочь своему мужу питье с сонным зельем, и спать его уложила. А работницу Настеньку послала к нему и велела ей мух отгонять.
Пришла Настенька к Ясному Соколу, стала звать его и плакать над ним, думала — нынче он пробудится, взглянет на нее и узнает Настеньку. Долго звала его Настенька и слезы со своего лица утирала, чтоб они не упали на белое лицо суженого и не смочили его. А Ясный Сокол спал, он не пробудился и глаз своих не открыл в ответ.

На третий день Настенька справила всю хозяйскую работу, села на лавку в людской тереме, вынула золотое пялечко и иголочку. Держит она в руках золотое пялечко, а иголочка сама по полотну вышивает.
На третий день Настенька справила всю хозяйскую работу, села на лавку в людской тереме, вынула золотое пялечко и иголочку. Держит она в руках золотое пялечко, а иголочка сама по полотну вышивает.

Вышивает Настенька, сама приговаривает:

— Вышивайся, вышивайся, мой красный узор, вышивайся для суженого моего, для
Ясна Сокола, было бы ему на что любоваться!

Молодая хозяйка неподалеку ходила-была; пришла она в людскую в тереме, увидела в руках у Настеньки золотое пялечко и иголочку, что сама вышивает. Зашлось у нее сердце завистью и алчностью, и говорит она:

— Ой, Настенька, душенька, красная девица! Подари мне такую Забаву, либо что хочешь, в обмен возьми! Золотое веретенце есть у меня, пряжи я напряду, холстины натку, а золотого пялечка с иголочкой у меня нету — вышивать нечем.
Если в обмен не хочешь отдавать, тогда продай! Я цену тебе дам!
— Нельзя! — говорит Настенька. — Нельзя золотое пялечко с иголочкой ни продавать, ни в обмен давать. Их мне самая добрая, самая красивая богиня даром дала. И я тебе их даром отдам.

Взяла молодая хозяйка пялечко с иголочкой, а Настеньке ей дать нечего, она и говорит:

— Приходи, коли хочешь, от мужа моего, Ясна Сокола, мух отгонять. Прежде ты сама просилась.
— Приду уж, так и быть, — сказала Настенька.

После ужина молодая хозяйка сначала не хотела давать Ясному Соколу сонного зелья, а потом раздумалась и добавила того зелья в питье: “Чего ему глядеть на девицу, пусть спит!”

Пошла Настенька в горницу к спящему Ясному Соколу. Уже не стерпело теперь ее сердце. Припала она к его белой груди и причитает:

— Проснись-пробудись, суженый мой, Ясный мой Соколичек! Я через семь земель небесных пешей прошла, через небеса Сварожьи пролетала, к тебе идучи! Сама смерть уморились ходить со мной по землям небесным, семь пар железных сапог ноги мои износили, семь железных хлебов в небесах я изглодала. Встань-проснись, суженый мой, Соколик! Сжалься ты надо мной!

А Ясный Сокол спит, от зелья чужеземного, ничего не чует, и не слышит он голоса Настеньки.

Долго Настенька будила Ясного Сокола, долго плакала над ним, а не проснулся он, крепко было зелье жены. Да упала одна горячая слеза Настеньки на грудь Ясного Сокола, а другая слеза упала на его лицо. Одна слеза обожгла сердце Соколику, а другая открыла ему глаза, и он в ту же минуту проснулся.

— Ах, — говорит, — что меня обожгло!
— Суженый мой. Ясный Сокол! — Отвечает ему Настенька. — Пробудись ко мне, это я пришла! Долго-долго я искала тебя, много железа я о небеса и о земли истерла! Не стерпели они дороги к тебе, а я стерпела! Третью ночь я зову тебя, а ты спишь, ты не пробуждаешься, ты на голос мой не отвечаешь! Сохранила я твой подарочек!

Показала она ему тут коробочку, в котором лежало серое перышко.

И тут узнал Ясный Сокол свою Настеньку, красную девицу. И так он обрадовался ей, что от радости сперва слова молвить не мог. Прижал он Настеньку к груди своей белой и поцеловал в уста сахарные.
А, очнувшись, привыкши, что Настенька с ним, он сказал ей:

— Если бы сейчас стала ты сизой голубкой, моя верная красная девица, то улетели бы мы с тобой прочь отсюда!

Тут достала Настенька ленточку многоцветную, подарочек Тарха Перуновича, вплела ее в свою косу русую и в ту же минуту обратилась Настенька в голубку, а суженый ее обратился — В Сокола.

Улетели они в ночное поднебесье и всю ночь летели рядом, до самого рассвета.

А когда они летели, Настенька спросила:

— Сокол, Сокол, а куда ты летишь, ведь жена твоя соскучится!

Финист — Сокол послушал ее и ответил:

— Я к тебе лечу, красная девица. А кто мужа меняет на веретенце, на блюдечко да на иголку, той жене мужа не надо и та жена не соскучится.
— А чего же ты женился на такой жене! — Спросила Настенька. — Воли твоей не было!
— То видать не воля моя была, а зелье чужеземное да приворотное, от него и судьбы и любви не было. — И они полетели далее рядом друг с другом.

А на рассвете опустились они на землю возле небесной колесницы Тарха Перуновича. Взял Сокола с голубкой Даждьбог на колесницу небесную, и доставил прямо на Мидгард-Землю.

Полетели они над родимой землей, к родным краям, а как прилетели к знакомому лесу, поглядела Настенька вокруг; видит она — Терем ее родителя во скуфе лесном стоит, как прежде был. Захотела Настенька увидеть отца-родителя, и тут же обратилась она в красную девицу.

А Ясный Сокол ударился о сыру землю и сделался перышком.
Взяла Настенька перышко, спрятала его к себе на грудь, за пазуху, и пришла к отцу.

— Здравствуй, дочь моя меньшая, любимая! Я думал, что тебя и на свете Сварожьем нету. Спасибо, что отца-родителя не забыла, в родной скуф воротилась. Где была так долго, чего под отчий кров не спешила!
— Прости меня, милый батюшка. Так нужно мне было.
— Что ж, нужно так нужно. Спасибо, что нужда прошла.

А случилось это на праздник Триглава, и в округе большое торжище открылось. Собрался наутро отец на торжище ехать, и старшие дочери с ним едут подарки себе выбирать.
Отец и меньшую дочь позвал, Настеньку.
А Настенька и отвечает:

— Батюшка, — говорит, — Я с дороги притомилась, и надеть мне нечего на себя. На торжище, чай, все нарядные будут.
— Я там тебя, Настенька, обряжу,— Отвечает отец. — На торжище, чай, торг большой.

А старшие сестры говорят младшей:

— Надень наши уборы, у нас лишние есть.
— Ах, сестрицы, спасибо вам! — говорит Настенька. — мне ваши платья не по кости! Да мне и в родных стенах хорошо.
— Ну, будь по-твоему, — говорит ей отец. — А что тебе с торжища привезти, какой подарок! Скажи, отца не обижай!
— Ах, батюшка, ничего мне не надобно, все у меня есть! Недаром я далеко была и в дороге утомилась.

Отец со старшими сестрами уехал на торжище. В ту же пору Настенька вынула свое перышко. Оно ударилось об пол и сделалось прекрасным добрым молодцом, Ясным Соколом, только еще прекраснее, чем он был прежде. Настенька удивилась да от счастья своего ничего не сказала. Тогда сказал ей Соколичек:

— Не дивись на меня, Настенька, это я от твоей любви таким стал.
— Я хоть и дивлюсь, — Сказала Настенька, — Да для меня ты всегда одинаков, я тебя всякого люблю.
— А где родитель твой батюшка!
— На торжище уехал, и сестры с ним старшие.
— А ты чего, Настенька моя, не поехала с ними!
— У меня суженый есть. Ясный Сокол. Мне ничего на торжище не надо.
— И мне ничего не надо, — Сказал Финист, — Да я от твоей любви богатым стал.

Обернулся Соколик от Настеньки, свистнул в окошко — Сейчас явилась на зов его колесница золотая расписанная, а три белых коня гривы свои до земли распустили. Нарядились они, сели в тройку, кони помчали их вихрем.

Приехали они в город на торжище, а торжище только открылось, все богатые товары и яства горою лежат, а люди еще едут в дороге.

Соколик приобрел на торжище все товары, все яства, что были там, велел их обозами везти во скуф лесной, к родителю Настеньки. Одну только мазь колесную он не стал брать, а оставил ее на торжище. Он хотел, чтобы все миряне, какие приедут на торжище, стали гостями на его свадьбе и скорее ехали к нему. А для скорой езды им мазь нужна будет.

Поехали Ясный Сокол с Настенькой во скуф лесной. Едут они быстро, коням белогривым воздуха от ветра не хватает.

На половине дороги увидела Настенька своего батюшку и старших сестер. Они еще на торжище ехали и не доехали. Настенька велела им ворочаться ко двору, на свадьбу ее с Ясным Соколом из чертога Финиста.

А через три дня собрался в гости в скуф лесной весь народ, что жил на сто верст в округе; пришел и старый волхв в скуф лесной, он благословил семейный союз сына своего с Настенькой, и устроили свадьбу дивную и богатую. В пищу, на свадебном пиру, добавляли масло из серебряной масленочки с золотой крышечкой, что богиня Несреча подарила, так вкуснее сей пищи, никто и не пробовал.

Из муки, что намолола серебряная меленка с жерновами малахитовыми, напекли пряников печатных, так слаще их никто в тех местах и не пробовал. А как заиграла Настенька на гусельках, весь мир плясать-танцевать стал.

На той свадьбе прадедушки наши и прабабушки были, долго они пировали, жениха и невесту величали, с весны до зимы не разошлись бы, да Настала пора убирать урожай, хлеб осыпаться качал; оттого и свадьба закончилась, и на пиру гостей не осталось.

Свадьба закончилась, и свадебный пир гости позабыли, а верное любящее сердце Настеньки навсегда запомнилось в родах славянских да на родной Мидгард- Земле.

СОКОЛ Финист-ясный сокол

короткий вариант
Было у купца три дочери. Поехал он раз на ярмарку, спрашивает, кому чего привезти в подарок. Две старшие попросили платков да платьев, а младшая, Марьюшка, говорит:

- Привези мне, батюшка, перышко Финиста-Ясна Сокола.

Накупил купец всякой девичьей справы, а перышка нет ни у кого. Наконец сторговал у какого-то старика за большие деньги, но для младшей, любимой дочери, ему ничего не было жаль!

Вот приехал он домой, младшая дочь от радости сама не своя. Чуть начали старшие сестры обновки примерять, она побежала к себе в горницу, бросила перышко об пол - и тотчас влетел в окно сизокрылый сокол, явился к ней красавец молодой, ненаглядный возлюбленный Финист-Ясный Сокол. И прилетал он к ней всякую ночь, а утром улетал во чисто поле.

Как-то раз услышали сестры в светелке Марьюшки разговоры поздние, подглядели в щелочку - и едва не обмерли от зависти, увидав, с кем она ведет речи сладкие, любезные.

- Как так? - говорят. - Мы старшие, а все еще в девках сидим, к нам никто и не присватывался, а у младшей жених готов? Не бывать этому!

Заманили они Марьюшку в погреб, да и заперли, а окошко ее заколотили и еще ножей острых навтыкали. Прилетел сокол, бился, бился, всю грудь изранил, а потом вскричал:

- Прощай, красна девица! Коли захочешь меня снова увидать, иди в тридевятое царство, не прежде найдешь, пока три года не минуют, пока не истопчешь трех пар железных башмаков, трех платьев железных не износишь да трех посохов не притупишь железных.

И улетел. Выпустили злые сестры Марьюшку из погреба, увидала она кровь милого друга - и в ту же ночь, никому не сказавшись, ушла из дому. Сковал ей кузнец платья железные, да башмаки, да посох, и отправилась она в странствие.
Вот минуло три года ее странствий, справа железная вся сносилась. Приходит Марьюшка в какой-то город и просится к старушке на ночлег. А та плачет:

- Да слаба я стала, у меня в избе три года не мыто, не убрано, горячего не варено, пряжа не прядена, холсты не вытканы, срам один.

Марьюшка в избе все намыла и начистила, пряжу спряла, холсты выткала, наварила, наготовила, старушку в бане выпарила - и вдруг та явилась ей в образе красавицы.

- Это было тебе испытание, - говорит она. - А в награду возьми вот это яичко - дойдешь до Финиста-Ясна Сокола, оно тебе пригодится.

Поблагодарила Марьюшка хозяйку и ушла в тридевятое царство. А там слух прошел, будто королева берет себе в мужья не простого человека, а сокола сизокрылого. Марьюшка как услышала это, так села и заплакала. Яичко из кармана выпало, повернулось - и вдруг раскинулось перед нею злат-серебряное царство-государство красоты невиданной, с дворцами и людьми, только дворцы в ладонь вышиной, люди - в полмизинчика, однако все двигаются и говорят, будто живые. А в ту пору проезжала мимо королева - увидала эту красоту, да чуть не умерла от зависти.

- Продай мне царство-государство, - говорит она Марьюшке. - Никаких денег не пожалею, полкоролевства своего, настоящего отдам!

- Не надо мне денег, - отвечает та. - Дозволь только в лицо жениху твоему, Фини-сту Ясну Соколу, поглядеть.

Королева взъярилась было: девица-то красавица перед ней стоит, ей-то до такой красоты, как до луны, однако жадность глаза застит, думает она: "Не убудет небось с того жениха моего. Опою его сонным зельем, он на эту девку и не поглядит".

- По рукам, - говорит. - Согласна я!Как решила, так и сделала. Приходит Марьюшка в покои Финиста - а тот спит непробудным сном. Заплакала она в голос:

- Милый ты мой, я к тебе по всей земле шла три года, а ты спишь и не знаешь ничего! Сколько ни причитывала, спит он, не слышит, но вот упала горючая слеза ему на плечо - пробудился Финист Ясный Сокол, открыл глаза да так и ахнул:

- Ты пришла, моя ненаглядная! А я уж думал, ввек не увидимся. Околдовала меня ведьма-королевна, я про тебя и забыл, зато теперь ввек не забуду.

Подхватил Марьюшку на руки и вылетел вместе с ней в окошко - только их и видели. Прилетели на святую Русь, явились к Марьюшкиному отцу, в ноги кинулись - тот благословил молодых, ну а потом свадьбу сыграли. Жили Марьюшка и Финист-Ясный Сокол долго и счастливо, да говорят, что и теперь живут.
Сокол пользовался в русских песнях и сказках большим почетом. Его называли не иначе как "млад - ясен сокол", величая этим же именем и красавцев добрых молодцев. Соколиные очи - зоркие очи: "От соколиного глаза никуда не укроешься!" - говорит острослов-народ.

Сказочные герои обращаются в соколов, чтобы мгновенно одолеть немыслимые расстояния, внезапно ударить на врага, незаметно появиться перед красной девицей. Сокол считался воплощением небесных стихий. Он боевит, победоносен, неотразим в сражениях. Эта птица быстра, как свет или молния. Чародей-богатырь Волх Всеславлич охотясь обращался в сокола.

Сокол уподоблялся птице молнии и небесного огня, которая на зиму умирает или засыпает, а весной вновь возвращается к жизни. Об этом напоминает сказка о Финисте-Ясном Соколе, который просыпается от долгого сна после того, как слезинка возлюбленной упадет на его плечо и развеет (растопит) чары злой колдуньи (зимы). Само имя героя напоминает о баснословной птице феникс, которая постоянно умирает и возрождается.

Предание Авсень - Новое солнышко читать

В полдень вся деревня высыпала на берег застывшего ручья. Мужики сгружают с воза несколько бревен, берутся за топоры, а бабы дружно голосят:

Мосточек мостили,
Сукном устилали,
Гвоздьми убивали.
Ай, Авсень, ай, Авсень!

Кому ж, кому ехать
По тому мосточку?
Там ехать Авсеню.
Ай, Авсень, ай, Авсень!

И вот уже подъезжают от опушки леса к новому мосту два распрекрасных молодца в вывороченных тулупах. Один - на золотисто-рыжем, как солнце, коне, а другой - на златощетинном борове. Конник держит на шесте просмоленное тележное колесо, его спутник - копьё, на конце коего - пучок соломы.

Когда оба гостя останавливаются на середине моста, селяне дружно кричат:
- Добро пожаловать, Весна, новогодье! Милости просим, Авсень! Возжигай свет солнышко, возжигай!

Авсень чиркает огнивом, запаливает паклю, подносит конец копья к колесу - оно тоже вспыхивает. Песни, веселье, смех! Парни раскладывают большой костер, на нём жарят на вертелах мясо. Девушки разливают по кружкам медовуху.

Внук глядит на небо, на играющее лучами солнце:
- Дедушко, а и впрямь новое солнышко ярче старого! Ай да Авсень!
Тяжела зима, ночная тьма чудится бесконечной, страшно воют волки рядом с деревней.

- Дедушко, а ежели солнце навсегда уплывёт в другие царства-государства, как жить будем? - вопрошает седобородого старца пятилетний внук.

- Не боись, - отвечает дед. - Вот приедет к нам скоро Авсень - он нам новое солнышко и зажжёт.

Авсень. Предание старины глубокой

В ту пору Новый год праздновали 1 марта, поэтому естественно: что он считался весенним богом, воплощением Весны. Авсень открывал путь новому лету, вез из небесного сада Ирия, то есть райской страны, щедрые дары плодородия и распределял их между смертными согласно божественному предопределению: одним щедро, с избытком, другим скудно.

Ритуалы "закликания весны" означали торжество Авсеня над зимой и стужей. Из глубокой древности идет обычай выпекать "жаворонков" - весенних птичек. Дети бегали с ними по улицам, садам, огородам, полям, стараясь поднять птичек повыше. Их даже прикрепляли к крышам и шестам, ну а потом съедали во славу Авсеня. Взрослые собирались на берегу реки, раскладывали костер, пели веснянки.

После перенесения Нового года на 1 сентября, а потом и на 1 января, об Авсене продолжали вспоминать. 31 декабря "авсенщики" ходили по деревне, разбрасывая вокруг изб зерно, оставленное для посева, распевая:

Авсень, Авсень,
Шелкова борода,
Золотая голова,
Подай пирога
Или курочку с хохолком,
Петушка с гребешком;
Подай денежку с орлом
И копеечку с копьем!
В глубочайшей древности Авсень (Овсень, Усень, Таусень) почитался нашими предками как божество, возжигающее солнечное колесо и дарующее миру свет.

Подобно светоносному богу древних германцев Фрейру, он при зимнем солнцеповороте выезжал на небеса на борове с золотой, сияющей щетинкой: позднее в русских сказках мы встретим волшебную свинку - золотую щетинку.
Так выглядит оберег символ Бога Авсеня.

Всю ночь, до рассвета, варили кашу Авсеню. Принеся крупу из амбара, ее не касались до тех пор, пока не истопится печь. Когда хозяйка "затирала" кашу, следовало произносить заклинания, чтобы зерно хорошо росло в будущем году. Горшок ставили в печь с поклонами. Ну а когда каша варилась, за ней пристально наблюдали, ибо в это время можно было кое-что узнать о будущем: если каша из горшка вылезет или он треснет при варке, дому грозит какая-то беда. Густая каша, румяная - будет хороший урожай, жидкая, бледная - недорода жди. В общем-то, с приметами этими старались бороться: если каша не удалась, ее просто выбрасывали. Ну а если она сулила приятные события, то ее съедали.

"Авсенщики" в своих песнях часто вспоминали бога, который сам ходит по домам добрых и трудолюбивых хозяев, благословляя их жизнь и труд:

Таусень! Благослови-ка, бог, Утра Новый год! И святые вечера!..

До сих пор в западных областях России сохранился такой обряд: накануне Нового года в деревнях ряженые водят по домам двух юношей. Один - в венке из сжатых колосьев и в богатом одеянии, другой - в ветхом рубище и соломенном венке. При входе в избу юношей завешивают длинными покрывалами и предлагают хозяину сделать выбор.

Выбравшему богатого гостя, а значит, счастливую участь, ряженые поют хором песню, предвещающую щедрый урожай, а неудачника осмеивают. Впрочем, он может откупиться блинами-пирогами, свиными ножками, сладостями и испытать судьбу еще разок-другой, чтобы на сей раз выбрать пророка удачи Авсеня.

Откуда же произошло само имя Авсень? На сей счет ученые спорят вот уже полтора столетия. Наиболее правдоподобно толкование, связывающее Авсеня с древнерусским словом оусинь (юсинь) - синеватый.

источник: Русские предания

Былина "Алёша Попович и Тугарин Змеевич" читать

Алёша Попович - русский богатырь, третий и самый младший на "заставе богатырской". Подобно Илье Муромцу и Добрыне Никитичу, он приезжает в Киев из северо-восточной Руси (Ростова Великого).

Но хоть Алёша и послабее Ильи и Добрыни, а все же выпало ему на долю побороться с сыном Змея Горыныча - Тугарином Змеёвичем, который знаменит тем, что летал на бумажных крыльях. Одолел его Алёша не столько силой, сколько хитростью.

Этот герой вообще хитрован, лукавец и насмешник: там, где другие богатыри открыто сражаются с врагом и порою бывают побеждены, Алёша непременно придумает какую-то увёртку и одолеет, пусть и не всегда честно.

Недаром в сказаниях иногда подчеркивается его хромота, недаром присвоено ему это прозвище - Попович: поповых сыновей народная молва всегда полагала особенно хитрыми, пронырливыми, а хромоног и сам бес лукавый.

Не зря же Алёша и хвастлив, и кичлив, а шутки его порою коварны и злы. Он способен соблазнить чужую жену, а не удаётся - так и оговорить её, обмануть приятеля и нажиться на чужой беде, за что богатыри сурово судят его и даже иногда побивают. Но когда доходит дело до защиты русской земли, Алёша Попович всегда покажет свою сметливость и доблесть и не отступит перед опасностью.

Иногда историческим прототипом Алёши Поповича считают некоего Александра Поповича (в старину уменьшительная форма "Алёша" в равной степени принадлежала именам Александр и Алексей), который, согласно летописи, погиб в 1224 году в битве на реке Калке.

источник: Русские предания
На небесах зародился млад-светел месяц, а на земле у старого соборного, у Леонтья-попа зародился сын - могучий богатырь; нарекли его Алешей Поповичем. Стали Алешу поить-кормить, рос он не по дням, а по часам. Стал Алеша по улочке похаживать, стал с малыми ребятами поигрывать: кого возьмет за ручку - ручка прочь, кого за ножку возьмет - ножка прочь.

Тогда начал Алеша у отца-матери просить благословения ехать-гулять во чисто поле. Отпустили его отец с матерью, сел Алеша на добра коня, как поехал он во чисто поле - только пыль столбом закурилась, только его и видели!

Приехал добрый молодец в Киев ко князю ко Владимиру, пришел в белокаменные палаты, крест кладет по-писаному, поклоняется по-ученому на все четыре стороны. Посадил князь его за дубовый стол, начал Алеша есть пряники печатные, запивать винами заморскими, а потом пошел на кирпичную печь отдохнуть
.
На ту пору наехал Тугарин Змеевич - неодолимый богатырь. Всю рать разогнал, в палаты княжеские вломился, сам сел за дубовый стол, сам с княгинею обнимается, а над князем Владимиром ругается.
Кладет ковригу за щеку, а другую - за другую кладет, на язык кладет белого лебедя, пирогом пропихнул - да все и проглотил.

Говорит тут Алеша Попович с кирпичной печи такие слова:
- Было у нашего батюшки у Леонтия коровище, было обжорище, съедало целые кадцы пивоварные с гущею, выпивало пол-озера, да в одночасье и разорвало обжорище надвое. Так бы и тебя, Тугарина, разорвало за столом!

Разобиделся Тугарин Змеевич, кинул в Алешу булатным вострим ножичком, да промахнулся.
Схватил Алеша ножичек и усмехается:
- Спасибо тебе, Тугарин Змеевич, что подал мне булатный ножичек. Распорю я тебе груди белые, застелю тебе очи ясные. Давай-ка выйдем во чисто поле, чтобы не обагрить нам кровью палат белокаменных. Вывел Алеша добра коня, поехал во чисто поле, а Тугарин Змеевич летает на крыльях по поднебесью.

Взмолился Алеша:
- Пресвятые силы небесные! Нагоните тучу черную, дайте из тучи часта дождичка, смочило 6 у Тугарина крылья бумажные.

А у Алеши была мольба доходная: накатилась туча черная, из той тучи бог дал дождика частого и смочил у Тугарина крылья бумажные; пал он на сыру землю. Начали они с Алешей биться палицами - сломались палицы, ударились копьями - сломались копья.

Саблями замахнулись - сабли исщербились. Сшиб Тугарин Алешу с седла, как овсяный сноп, но увернулся Алеша под конское черево и ударил с другой стороны Тугарина булатным ножичком под правую пазуху. Распорол его груди белые, да и дух вон.

Алеша отрубил его буйную голову, повез в Киев-град. Смотрит с крыльца Владимир-князь, слезами плачет, криком кричит:
- Везет-де Тугарин Змеевич Алешину буйну голову! Пропало-де наше царство христианское !

А слуги в ответ:
- Не печалься, князь-батюшка. Это Алеша Попович едет, везет он голову Тугарина, и не пропало наше царство христианское, а будет жить лучше прежнего.

Алёша Попович

з славного Ростова красна города
Как два ясные сокола вылетывали -
Выезжали два могучие богатыря:

Что по имени Алешенька Попович млад
А со молодым Якимом Ивановичем.

Они ездят, богатыри, плечо о плечо,
Стремено в стремено богатырское.

Былина Алёша Попович и Тугарин Змеевич читать

Они ездили-гуляли по чисту полю,
Ничего они в чистом поле не наезживали,
Не видели они птицы перелетныя,
Не видали они зверя рыскучего.

Только в чистом поле наехали -
Лежат три дороги широкие,
Промежу тех дорог лежит горюч камень,
А на камени подпись подписана.
Взговорит Алеша Попович млад:
- А и ты, братец Яким Иванович,
В грамоте поученый человек,
Посмотри на камени подписи,
Что на камени подписано.

И скочил Яким со добра коня,
Посмотрел на камени подписи
Расписаны дороги широкие:
Первая дорога в Муром лежит,
Другая дорога — в Чернигов-град.
Третья — ко городу ко Киеву,
Ко ласкову князю Владимиру.
Говорил тут Яким Иванович:
- А и братец Алеша Попович млад,
Которой дорогой изволишь ехать?
Говорил ему Алеша Попович млад:
- Лучше нам ехать ко городу ко Киеву,
Ко ласковому князю Владимиру.

Во Киеве беда там случилася:
Покорился Киев Тугарину Змеевичу,
Поклонился Тугарину поганому.
Опоганил он церкви православные,
Осмердил девиц, молодых вдовиц,
Истоптал он конем всех малых детей,
Попленил Тугарин всех купцов-гостей.

В те поры поворотили добрых коней
И поехали они ко городу ко Киеву.
Не доехавши они до Сафат-реки,
Становились на лугах на зелёныих:
Надо Алёше покормить добрых коней;
Расставили тут два бела шатра,
Что изволил Алёша опочив держать.

А и мало время позамешкавши,
Молодой Яким со добра коня
Стреножимши в зелен луг пустил;
Сам ложился в свой шатер, опочив держать.

Прошла та ночь осенняя,
Ото сна Алёша пробуждается,
Встает рано-ранешенько,
Утренней зарею умывается,
Белою ширинкою утирается,
На восток он, Алёша, богу молится.

Молодой Яким сын Иванович
Скоро сходил по добрых коней,
А сводил их поить на Сафат-реку.
И приказал ему Алёша
Скоро седлать добрых коней.

Сели они на добрых коней
И поехали ко городу ко Киеву,
Ко ласковому князю Владимиру.
А и будут они в городе Киеве
На княженецком дворе,
Скочили со добрых коней,

Привязали к дубовым столбам,
Пошли во светлу гридницу,
Молятся спасову образу
И бьют челом, поклоняются
Князю Владимиру и княгине Апраксеевне
И на все четыре стороны.
Говорил им ласковый Владимир-князь:
- Гой вы еси*, добры молодцы!
Скажитеся, как вас по имени зовут -
А по имени вам можно место дать,
По изотчеству можно пожаловать.

Говорит тут Алеша Попович млад:
- Меня, государь, зовут Алешею Поповичем,
Из города Ростова, сын старого попа соборного.
В те поры Владимир-князь обрадовался,
Говорил он таковы слова:

- Гой еси, Алеша Попович млад!
По отечеству садися в большое место,
В большое место, в передний уголок,
В другое место богатырское,
В дубову скамью против меня,
В третье место, куда сам захошь.
Не садился Алеша в место большее
И не садился в дубову скамью -
Сел он со своим товарищем на палатный брус.
Мало время позамешкавши,
Несут Тугарина Змеевича
На той доске красна золота
Двенадцать могучих богатырей,
Сажали в место большее,

И подле него сидела княгиня Апраксеевна.
В вышину ли он, Тугарин, трех сажен,
Промежу плечей — косая сажень,
Промежу глаз — калена стрела.

Тут повары были догадливы -
Понесли яства сахарные и питья медвяные,
А питья все заморские,
Стали тут пить-есть, прохлаждатися.
А Тугарин Змеевич нечестно хлеба ест,
По целой ковриге за щеку мечет -
Те ковриги монастырские,
И нечестно Тугарин питья пьёт -
По целой чаше охлёстывает,
Которая чаша в полтретья ведра.
И говорит в те поры Алеша Попович млад:
- Гой еси ты, ласковый государь Владимир-князь!
Что у тебя за болван пришел?
Что за дурак неотесанный?
Нечестно у князя за столом сидит,
Княгиню он, собака, целует во уста сахарные,
Тебе, князю, насмехается.
А у моего сударя-батюшки
Была собачища старая,
Насилу по подстолью таскалася,
И костью та собака подавилася -
Взял ее за хвост, да под гору махнул.
Тугарин почернел, как осенняя ночь,
Алеша Попович стал как светел месяц.

И опять в те поры повары были догадливы -
Носят яства сахарные и принесли лебедушку белую,
И ту рушала княгиня лебедь белую**,
Обрезала рученьку левую,
Завернула рукавцем, под стол опустила,
Говорила таковы слова:

- Гой еси вы, княгини-боярыни!
Либо мне резать лебедь белую,
Либо смотреть на друга милого,
На молода Тугарина Змеевича!
Он, взявши, Тугарин, лебедь белую,
Всю вдруг проглотил,
Еще ту ковригу монастырскую.

Говорит Алеша на палатном брусу:
- Гой еси, ласковый государь Владимир-князь!
Что у тебя за болван сидит?
Что за дурак неотёсанный?
Нечестно за столом сидит,
Нечестно хлеба с солью ест -
По целой ковриге за щеку мечет
И целу лебёдушку вдруг проглотил.
У моего сударя-батюшки,
Фёдора, попа ростовского,
Была коровища старая,
Насилу по двору таскалася,
Забилася на поварню к поварам,
Выпила чан браги пресныя,
От того она и лопнула.
Взял за хвост, да под гору махнул.
От меня Тугарину то же будет!

Тугарин потемнел, как осенняя ночь,
Выдернул кинжалище булатное,
Бросил в Алешу Поповича.
Алеша на то-то верток был,
Не мог Тугарин попасть в него.
Подхватил кинжалище Яким Иванович,
Говорил Алеше Поповичу:
- Сам ли бросаешь в него или мне велишь?
- Нет, я сам не бросаю и тебе не велю,
Не скверни ты палаты княженецкие
Его кровию собачьею!
Заутра с ним переведаюсь.
Бьюсь я с ним о велик заклад -
Не о ста рублях, не о тысяче,
А бьюсь о своей буйной голове.
В те поры князья и бояра
Скочили на резвы ноги
И все за Тугарина поруки держат:
Князья кладут по сто рублей,
Бояре по пятьдесят, крестьяне по пяти рублей;
Тут же случилися гости купеческие -
Три корабля свои подписывают
Под Тугарина Змеевича,
Всякие товары заморские,
Которы стоят на быстром Днепре.

А за Алешу подписывал владыка черниговский.
В те поры Тугарин взвился и вон ушел,
Садился на своего добра коня,
Скочила княгиня Апраксеевна на резвы ноги,
Стала пенять Алеше Поповичу:

- Деревенщина ты, засельщина!
Не дал посидеть другу милому!
В те поры Алеша не слушался,
Взвился с товарищем и вон пошел,
Садилися на добрых коней,
Поехали ко Сафат-реке,
Поставили белы шатры,
Стали опочив держать,
Коней отпустили в зелены луга.

Тут Алеша всю ночь не спал,
Молился богу со слезами:
- Создай, боже,тучу грозную,
А й тучу-то с градом-дождя!
Алешины молитвы доходчивы -
Дает господь бог тучу с градом-дождя.
Замочило Тугарину крылья бумажные,
Падает Тугарин, как собака, на сыру землю.
Приходил Яким Иванович,
Сказал Алеше Поповичу,
Что видел Тугарина на сырой земле.

И скоро Алеша наряжается,
Садился на добра коня,
Взял одну сабельку вострую
И поехал к Тугарину Змеевичу.

Увидел Тугарин Змеевич Алешу Поповича,
Заревел зычным голосом:
- Гой еси, Алеша Попович млад!
Хошь ли, я тебя огнем спалю,
Хошь ли, Алеша, конем стопчу,
Али тебя, Алеша, копьем заколю?
Говорил ему Алеша Попович млад:

- Гой ты еси, Тугарин Змеевич млад.
Бился ты со мной о велик заклад
Биться-драться един на един,
А за тобою ноне силы — сметы нет.
Оглянется Тугарин назад себя -
В те поры Алеша подскочил, ему голову срубил.
И пала голова на сыру землю, как пивной котел.
Алеша скочил со добра коня,
Отвязал чембур от добра коня,
И проколол уши у головы Тугарина Змеевича,
И привязал к добру коню,

И привез в Киев-град на княженецкий двор,
Бросил середи двора княженецкого.
И увидел Алешу Владимир-князь,
Повел во светлу гридницу,
Сажал за убраны столы;
Тут для Алеши и стол пошел.

Сколько время покушавши,
Говорил Владимир-князь:
- Гой еси, Алеша Попович млад!
Час ты мне свет дал.
Пожалуй, ты живи в Киеве,
Служи мне, князю Владимиру,
Долюби тебя пожалую.

В те поры Алеша Попович млад
Князя не ослушался,
Стал служить верой и правдою.
А княгиня говорила Алеше Поповичу:
- Деревенщина ты, засельщина!
Разлучил меня с другом милыим,
С молодым Змеем Тугаретином!..
То старина, то и деяние.

Былина Садко читать

Как пошел Садко к Ильмень-озеру,
Садился на бел-горюч камень
И начал играть в гусельки яровчаты*.
Как тут-то в озере вода всколыбалася,
Тут-то Садко перепался**,
Пошел прочь от озера во свой во Новгород.

Садка день не зовут на почестен пир,
Другой не зовут на почестен пир
И третий не зовут на почестен пир,
По том Садко соскучился.

Как пошел Садко к Ильмень-озеру,
Садился на бел-горюч камень
И начал играть в гусельки яровчаты.

Как тут-то в озере вода всколыбалася,
Тут-то Садко перепался,
Пошел прочь от озера во свой во Новгород.

Садка день не зовут на почестен пир,
Другой не зовут на почестен пир
И третий не зовут на почестен пир,
По том Садко соскучился.
Как пошел Садко к Ильмень-озеру,
Садился на бел-горюч камень
И начал играть в гусельки яровчаты.
славном в Нове-граде
Как был Садко-купец, богатый гость.
А прежде у Садка имущества не было:
Одни были гусельки яровчаты;
По пирам ходил-играл Садко.

Садка день не зовут на почестей пир,
Другой не зовут на почестен пир
И третий не зовут на почестен пир,
По том Садко соскучился.
Как тут-то в озере вода всколыбалася,
Показался царь морской,
Вышел со Ильмени со озера,
Сам говорил таковы слова:

- Ай же ты, Садко новгородский!
Не знаю, чем буде тебя пожаловать
За твои за утехи за великие,
За твою-то игру нежную:
Аль бессчетной золотой казной?
А не то ступай во Новгород
И ударь о велик заклад,
Заложи свою буйну голову
И выряжай с прочих купцов
Лавки товара красного***
И спорь, что в Ильмень-озере
Есть рыба — золоты перья.
Как ударишь о велик заклад,
И поди свяжи шелковой невод
И приезжай ловить в Ильмень-озеро:
Дам три рыбины — золота перья.
Тогда ты, Садко, счастлив будешь!

Пошел Садко от Ильменя от озера,
Как приходил Садко во свой во Новгород,
Позвали Садка на почестен пир.

Как тут Садко новогородский
Стал играть в гусельки яровчаты;

Как тут стали Садка попаивать,
Стали Садку поднашивать,

Как тут-то Садко стал похвастывать:
- Ай же вы, купцы новогородские!
Как знаю чудо-чудное в Ильмень-озере:
А есть рыба — золоты перья в Ильмень-озере!
Как тут-то купцы новогородские
Говорят ему таковы слова:
- Не знаешь ты чуда-чудного,
Не может быть в Ильмень-озере рыбы — золоты перья.

- Ай же вы, купцы новогородские!
О чем же бьете со мной о велик заклад?
Ударим-ка о велик заклад:
Я заложу свою буйну голову,
А вы залагайте лавки товара красного.

Три купца повыкинулись,
Заложили по три лавки товара красного,
Как тут-то связали невод шелковой
И поехали ловить в Ильмень-озеро.
Закинули тоньку**** в Ильмень-озеро,
Добыли рыбку — золоты перья;
Закинули другую тоньку в Ильмень-озеро,
Добыли другую рыбку — золоты перья;
Третью закинули тоньку в Ильмень-озеро,
Добыли третью рыбку — золоты перья.
Тут купцы новогородские
Отдали по три лавки товара красного.

Стал Садко поторговывать,
Стал получать барыши великие.
Во своих палатах белокаменных
Устроил Садко все по-небесному:
На небе солнце — и в палатах солнце,
На небе месяц — и в палатах месяц,
На небе звезды — и в палатах звезды.

Потом Садко-купец, богатый гость*****,
Зазвал к себе на почестен пир
Тыих мужиков новогородскиих
И тыих настоятелей новогородскиих:
Фому Назарьева и Луку Зиновьева.

Все на пиру наедалися,
Все на пиру напивалися,
Похвальбами все похвалялися.
Иной хвастает бессчетной золотой казной,
Другой хвастает силой-удачей молодецкою,
Который хвастает добрым конем,
Который хвастает славным отчеством.
Славным отчеством, молодым молодечеством,
Умный хвастает старым батюшком,
Безумный хвастает молодой женой.

Говорят настоятели новогородские:
- Все мы на пиру наедалися,
Все на почестном напивалися,
Похвальбами все похвалялися.
Что же у нас Садко ничем не похвастает?
Что у нас Садко ничем не похваляется?
Говорит Садко-купец, богатый гость:
- А чем мне, Садку, хвастаться,
Чем мне, Садку, пахвалятися?
У меня ль золота казна не тощится,
Цветно платьице не носится,
Дружина хоробра не изменяется.
А похвастать — не похвастать бессчетной золотой казной:
На свою бессчётну золоту казну
Повыкуплю товары новогородские,
Худые товары и добрые!

Не успел он слова вымолвить,
Как настоятели новогородскке
Ударили о велик заклад,
О бессчетной золотой казне,
О денежках тридцати тысячах:
Как повыкупить Садку товары новогородские,
Худые товары и добрые,
Чтоб в Нове-граде товаров в продаже боле не было.

Ставал Садко на другой день раным-рано,
Будил свою дружину хоробрую,
Без счёта давал золотой казны
И распускал дружину по улицам торговыим,
А сам-то прямо шёл в гостиный ряд,
Как повыкупил товары новогородские,
Худые товары и добрые,
На свою бессчётну золоту казну.
На другой день ставал Садко раным-рано,
Будил свою дружину хоробрую,
Без счёта давал золотой казны
И распускал дружину по улицам торговыим,
А сам-то прямо шёл в гостиный ряд:
Вдвойне товаров принавезено,
Вдвойне товаров принаполнено
На тую на славу на великую новогородскую.
Опять выкупал товары новогородские,
Худые товары и добрые,
На свою бессчётну золоту казну.

На третий день ставал Садко раным-рано,
Будил свою дружину хоробрую,
Без счёта давал золотой казны
И распускал дружину по улицам торговыим,
А сам-то прямо шёл в гостиный ряд:
Втройне товаров принавезено,
Втройне товаров принаполнено,
Подоспели товары московские
На тую на великую на славу новогородскую.
Как тут Садко пораздумался:
«Не выкупить товара со всего бела света:
Еще повыкуплю товары московские,
Подоспеют товары заморские.
Не я, видно, купец богат новогородский -
Побогаче меня славный Новгород».

Отдавал он настоятелям новогородскиим
Денежек он тридцать тысячей.

На свою бессчётну золоту казну
Построил Садко тридцать кораблей,
Тридцать кораблей, тридцать черлёныих*;
На те на корабли на черлёные
Свалил товары новогородские,
Поехал Садко по Волхову,
Со Волхова во Ладожско,
А со Ладожска во Неву-реку,
А со Невы-реки во синё море.
Как поехал он по синю морю,
Воротил он в Золоту Орду,
Продавал товары новогородские,
Получал барыши великие,
Насыпал бочки-сороковки красна золота, чиста серебра,
Поезжал назад во Новгород,
Поезжал он по синю морю.

На синем море сходилась погода сильная,
Застоялись черлёны корабли на синем море:
А волной-то бьёт, паруса рвёт,
Ломает кораблики черлёные;
А корабли нейдут с места на синем море.

Говорит Садко-купец, богатый гость,
Ко своей дружине ко хоробрые:
- Ай же ты, дружинушка хоробрая!
Как мы век по морю ездили,
А морскому царю дани не плачивали:
Видно, царь морской от нас дани требует,
Требует дани во сине море.
Ай же, братцы, дружина хоробрая!
Взимайте бочку-сороковку чиста серебра,
Спущайте бочку во сине море.

Дружина его хоробрая
Взимала бочку чиста серебра,
Спускала бочку во сине море;
А волной-то бьёт, паруса рвёт,
Ломает кораблики черлёные,
А корабли нейдут с места на синем море.

Тут его дружина хоробрая
Брала бочку-сороковку красна золота,
Спускала бочку во сине море:
А волной-то бьёт, паруса рвёт,
Ломает кораблики черлёные,
А корабли все нейдут с места на синем море.

Говорит Садко-купец, богатый гость:
- Видно, царь морской требует
Живой головы во сине море.
Делайте, братцы, жеребья вольжаны**,
Я сам сделаю на красноем на золоте,
Всяк свои имена подписывайте,
Спускайте жеребья на сине море:
Чей жеребий ко дну пойдет,
Таковому идти в сине море.

Делали жеребья вольжаны,
А сам Садко делал на красноем на золоте,
Всяк свое имя подписывал,
Спускали жеребья на сине море.
Как у всей дружины хоробрые
Жеребья гоголем*** по воде плывут,
А у Садка-купца — ключом на дно.

Говорит Садко-купец, богатый гость:
- Ай же братцы, дружина хоробрая!
Этыя жеребья неправильны:
Делайте жеребья на красноем на золоте,
А я сделаю жеребий вольжаный.

Делали жеребья на красноем на золоте,
А сам Садко делал жеребий вольжаный.
Всяк свое имя подписывал,
Спускали жеребья на сине море.

Как у всей дружины хоробрые
Жеребья гоголем по воде плывут,
А у Садка-купца — ключом на дно.

Говорит Садко-купец, богатый гость:
- Ай же братцы, дружина хоробрая!
Видно, царь морской требует
Самого Садка богатого в сине море.

Несите мою чернилицу вальяжную,
Перо лебединое, лист бумаги гербовый.
Несли ему чернилицу вальяжную****,
Перо лебединое, лист бумаги гербовый,
Он стал именьице отписывать:
Кое именье отписывал божьим церквам,
Иное именье нищей братии,
Иное именьице молодой жене,
Остатное именье дружине хороброей.

Говорил Садко-купец, богатый гость:
- Ай же братцы, дружина хоробрая!
Давайте мне гусельки яровчаты,
Поиграть-то мне в остатнее:
Больше мне в гусельки не игрывати.
Али взять мне гусли с собой во сине море?

Взимает он гусельки яровчаты,
Сам говорит таковы слова:
- Свалите дощечку дубовую на воду:
Хоть я свалюсь на доску дубовую,
Не столь мне страшно принять смерть во синем море.
Свалили дощечку дубовую на воду,
Потом поезжали корабли по синю морю,
Полетели, как чёрные вороны.

Остался Садко на синем море.
Со тоя со страсти со великие
Заснул на дощечке на дубовой.

Проснулся Садко во синем море,
Во синем море на самом дне,
Сквозь воду увидел пекучись красное солнышко,
Вечернюю зорю, зорю утреннюю.
Увидел Садко: во синем море
Стоит палата белокаменная.

Заходил Садко в палату белокаменну:
Сидит в палате царь морской,
Голова у царя как куча сенная.
Говорит царь таковы слова:
- Ай же ты, Садко-купец, богатый гость!
Век ты, Садко, по морю езживал,
Мне, царю, дани не плачивал,
А нонь весь пришел ко мне во подарочках.
Скажут, мастер играть в гусельки яровчаты;
Поиграй же мне в гусельки яровчаты.
Как начал играть Садко в гусельки яровчаты,
Как начал плясать царь морской во синем море,
Как расплясался царь морской.
Играл Садко сутки, играл и другие
Да играл ещё Садко и третии -
А всё пляшет царь морской во синем море.

Во синем море вода всколыбалася,
Со жёлтым песком вода смутилася,
Стало разбивать много кораблей на синем море,
Стало много гибнуть именьицев,
Стало много тонуть людей праведныих.
Как стал народ молиться Миколе Можайскому,
Как тронуло Садко в плечо во правое:
- Ай же ты, Садко новогородский!
Полно играть в гуселышки яровчаты! -
Обернулся, глядит Садко новогородскиий:
Ажно стоит старик седатыий.
Говорил Садко новогородский:
- У меня воля не своя во синем море,
Приказано играть в гусельки яровчаты.

Говорит старик таковы слова:
- А ты струночки повырывай,
А ты шпенёчки повыломай,
Скажи: «У меня струночек не случилося,
А шпенёчков не пригодилося,
Не во что больше играть,
Приломалися гусельки яровчаты».

Скажет тебе царь морской:
«Не хочешь ли жениться во синем море
На душечке на красной девушке?»
Говори ему таковы слова:
«У меня воля не своя во синем море».
Опять скажет царь морской:
«Ну, Садко, вставай поутру ранёшенько,
Выбирай себе девицу-красавицу».
Как станешь выбирать девицу-красавицу,
Так перво триста девиц пропусти,
И друго триста девиц пропусти,
И третье триста девиц пропусти;
Позади идёт девица-красавица,
Красавица девица Чернавушка,
Бери тую Чернаву за себя замуж…
Будешь, Садко, во Нове-граде.
А на свою бессчётну золоту казну
Построй церковь соборную Миколе Можайскому.

Садко струночки во гусельках повыдернул,
Шпенёчки во яровчатых повыломал.
Говорит ему царь морской:
- Ай же ты, Садко новогородскиий!
Что же не играешь в гусельки яровчаты?
- У меня струночки во гусельках выдернулись,
А шпенёчки во яровчатых повыломались,
А струночек запасных не случилося,
А шпенёчков не пригодилося.

Говорит царь таковы слова:
- Не хочешь ли жениться во синем море
На душечке на красной девушке? -
Говорит ему Садко новогородскиий:
- У меня воля не своя во синем море. -

Опять говорит царь морской:
- Ну, Садко, вставай поутру ранёшенько,
Выбирай себе девицу-красавицу.
Вставал Садко поутру ранёшенько,
Поглядит: идёт триста девушек красныих.
Он перво триста девиц пропустил,
И друго триста девиц пропустил,

И третье триста девиц пропустил;
Позади шла девица-красавица,
Красавица девица Чернавушка,
Брал тую Чернаву за себя замуж.

Как прошёл у них столованье почестен пир
Как ложился спать Садко во перву ночь,
Как проснулся Садко во Нове-граде,
О реку Чернаву на крутом кряжу,
Как поглядит — ажно бегут
Его черлёные корабли по Волхову.

Поминает жена Садка со дружиной во синем море:
- Не бывать Садку со синя моря! -
А дружина поминает одного Садка:
- Остался Садко во синем море!
А Садко стоит на крутом кряжу,
Встречает свою дружинушку со Волхова
Тут его дружина сдивовалася:
- Остался Садко во синем море!
Очутился впереди нас во Нове-граде,
Встречает дружину со Волхова!

Встретил Садко дружину хоробрую
И повел во палаты белокаменны.
Тут его жена зрадовалася,
Брала Садка за белы руки,
Целовала во уста во сахарные.

Начал Садко выгружать со черлёных со кораблей
Именьице — бессчётну золоту казну.
Как повыгрузил со черлёныих кораблей,
Состроил церкву соборную Миколе Можайскому.

Не стал больше ездить Садко на сине море,
Стал поживать Садко во Нове-граде.

​КОНЕЦ

Асилки. Кто добросит булаву до неба? читать

Кто добросит булаву до неба?

В незапамятные времена жили на земле асилки. Были они такого громадного роста, что голова отвалится задирать ее и смотреть на них. "Мы выше самых высоких гор!" - хвастались асилки. Никто не знал, откуда они взялись. Еще асилки похвалялись, будто не боги их создали, а сама Мать Сыра Земля родила, то есть еще неведомо, кто старше и главнее: небесные боги или земные асилки.

- Что нам громовник Перун? - говорили они. - Он мечет свои стрелы с небес на землю, но велика ли сила нужна, чтобы бросать что-то сверху вниз? Вот попробовал бы он швырнуть булаву с земли так, чтобы она долетела до самого неба!

И поспорили асилки с ветрами, что добросят свои булавы до обиталища самого Сварога и поколеблют его трон. Начали бросать. Как ни тужились асилки, не взлетают их булавы выше туч громоносных. Так, зацепившись за тучи, и повисли на небесах. Только и добились, что переломали все молнии - стрелы Перуновы.

Рассердился на них громовник и начал булавы с небес на землю сбрасывать. Да так метко, что всех асилков перебил их же оружием.
В белорусских преданиях асилки - неукротимые богатыри, подобные волотам. Им было под силу ворочать скалы, создавать реки и озера, корчевать столетние дубы. Случалось им освобождать из пещер пленников, похищенных чудовищным Змеем. В конце концов асилки стали помышлять о единоборстве с самим всевышним, и он великанов уничтожил. В этом предании мы находим несомненное сходство с античными мифами о титаномахии - истреблении олимпийцами восставших титанов, появившихся на земле гораздо раньше, чем на Олимп взошли небесные боги, и недовольных тем почитанием, которое им оказывали люди.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев ( "Русские легенды и предания")

Предание "Аист - истребитель гадов" читать

Любопытный человек пренебрег запретом всевышнего, развязал мешок - и всякая гадость расползлась по лику земли. Разгневанный господь отхлестал ослушника по заду раскаленным прутом, превратил в аиста - черногуза и повелел истреблять всех ползучих и поскакучих гадов. С тех пор зад у аистов черный, словно обожженный, а нос - красный от стыда.

Говорят также, будто осенью аисты перелетают зимовать в райские земли. Там они купаются в волшебном Человечьем озере - и превращаются в людей, а по весне, искупавшись в другом озере, Птичьем, возвращаются назад. В этом долгом путешествии туда и обратно они несут на своих спинах ласточек и трясогузок.

Аисты исконно селятся рядом с человеческим жильем, и еще в древности были подмечены в их поведении некоторые человеческие черты. Например, у аистов, как и у людей, по пять пальцев, птицы тоже плачут слезами. Они справляют свадьбы, собравшись вместе; привязаны к своим детям. Если самец погибает, самка тоже уходит из жизни. Она может пойти на смерть даже из-за ревности. Тогда по решению общего суда - своеобразного аистиного вече - неверного супруга тут же убивают клювом, причем он даже не сопротивляется.

Аисты, согласно молве, приносят людям детей, разгоняют грозовые тучи, предвещают счастливое замужество, избавляют от прострелов в спине и лихорадки. Разорить гнездо аиста, а тем более убить птицу - значит накликать на себя беду неминучую: смерть близких, слепоту, глухоту. Изба такого нечестивца обязательно сгорит, ибо аисты умеют "приворожить" молнию или принесут в клюве горящие головни. Убитый аист плачет три, девять, десять, сорок дней, и все это время будут лить нескончаемые ливни, опустошая посевы. Чтобы их прекратить, в древности такого убитого аиста хоронили в гробике, подобном человеческому

источник: Русские предания
Во времена незапамятные один из первых на земле людей попросил Бога помочь ему в каком-то деле. Исполнив просьбу, Бог вручил ему туго завязанный мешок с разными гадами и повелел выбросить куда угодно: в огонь, воду, пропасть или затащить на высокую скалу. Но остерёг заглядывать в мешок: "Иначе не миновать тебе, смертный, беды!"

Предание Алатырь Камень. Всем камням Отец

Поздним вечером вернулись охотники из Перуновой пади с богатой добычей: двух косуль подстрелили, дюжину уток, а главное - здоровенного вепря, пудов на десять. Одно худо: обороняясь от рогатин, разъяренный зверь распорол клыком бедро юному Ратибору. Отец отрока разодрал свою сорочку, перевязал, как мог, глубокую рану и донес сына, взвалив на могучую спину, до родного дома. Лежит Ратибор на лавке, стонет, а кровь-руда все не унимается, сочится-расплывается красным пятном.

Делать нечего - пришлось отцу Ратибора идти на поклон к знахарю, что жил одиноко в избушке на склоне Змеиной горы. Пришел седобородый старец, рану оглядел, зеленоватой мазью помазал, приложил листьев и травушек пахучих. И велел всем домочадцам выйти из избы. Оставшись вдвоем с Ратибором, знахарь склонился над раной и зашептал:

На море на Окияне, на острове Буяне Лежит бел-горюч камень Алатырь. На том камне стоит стол престольный, На столе сидит красна девица,

Швея-мастерица, заря-заряница, Держит иглу булатную, Вдевает нитку рудо-желтую, Зашивает рану кровавую. Нитка оборвись - кровь запекись!

Водит знахарь над раною камушком самоцветным, в свете лучины гранями играющим, шепчет, закрыв глаза:

Бел-горюч камень Алатырь - Всем камням в мире отец. Из-под камушка, с-под Алатыря Протекли реки, реки быстрые Средь лесов, полей, По Вселенной всей, Всему миру на пропитание, Всему миру на исцеление. Ты, струя, не струись, - Кровь-руда, запекись!

Незаметно утихла боль в ноге. Вопросил отрок сквозь дрему:

- А откуда, старче, камушек твой волшебный, коим над раною водишь, скажи?
- Как откуда? От деда моего, тоже ведуна и травознатца. А дед добыл его на море на Экияне, на острове Буяне.

И снова возвещает старец нараспев древнее сказанье:

Идут по морю много корабельщиков, У того у камня останавливаются, Берут много с него зелья-снадобья, Посылают по всему свету белому. Ты, корабль, к Алатырю устремись, - Кровь-руда, запекись!

Две ночи и два дня проспал беспросыпно Ратибор. А когда очнулся - ни боли в ноге, ни знахаря в избе. И рана уже затянулась.
По преданиям, камень Алатырь существовал еще до начала мира. На остров Буян посреди моря-Окияна он упал с неба, и на нем были начертаны письмена с законами бога Сварога.

Остров Буян - возможно, так в средние века называли современный остров Рюген в Балтийском (Алатырском море). Тут возлежал волшебный камень Алатырь, на который садится красная девица Заря, прежде чем расстелить по небу свою розовую фату и пробудить весь мир от ночного сна; тут росло мировое древо с райскими птицами. Позднее, в христиан ские времена, народное воображение поселило на том же острове и Богородицу вместе с Ильёй-пророком, Егорием Храбрым и сонмом святых, а также самого Иисуса Христа, царя небесного.

Под Алатырь-камнем сокрыта вся сила земли русской, и той силе конца нет. "Голубиная книга", объясняющая происхождение мира, утверждает, что из-под него истекает живая вода. Именем этого камня скрепляется чародейное слово заклинателя: "Кто сей камень изгложет, тот мой заговор превозможет!"

Одно из преданий связано с праздником Воздвижения 14/27 сентября (здесь и далее: первая цифра указывает день по старому стилю, принятому до 1917 г., вторая - по новому), когда все змеи скрываются под землю, кроме тех, что укусили кого-нибудь летом и обречены замерзнуть в лесах. В этот день змеи собираются кучами в ямах, яругах и пещерах и остаются там на зимовье вместе со своею царицей. Среди них является пресветлый камень Алатырь, змеи лижут его и с того бывают и сыты, и сильны.

Некоторые исследователи уверяют, что Алатырь - это балтийский янтарь. Древние греки называли его "электрон" и приписывали ему самые чудодейственные лечебные свойства.

Предание Алконост. Жительница Славянского рая

Алконост - это чудесная птица, жительница Ирия - славянского рая.
Лик у нее женский, тело же птичье, а голос сладок, как сама любовь. Услышавший пение Алконоста от восторга может забыть все на свете, но зла от нее людям нет, в отличие от ее подруги птицы Сирин.

Алконост несет яйца "на крае моря", но не высиживает их, а погружает в морскую глубину. В эту пору семь дней стоит безветренная погода - пока не вылупятся птенцы.

Славянский миф об Алконосте сходен с древнегреческим сказанием о девушке Алкионе, превращенной богами в зимородка.
Кaк-тo раз молодой птицелов с вечера навострил поставухи - сети на перепелок, а утром отправился их проверять. Пришел на конопляник, куда слеталось множество птиц, - и не поверил своим глазам: в силках билась прекрасная девушка. Лик у нее был женский, а тело птичье.

Потемнело в глазах юноши от ее красоты.
- Как зовут тебя - спрашивает.
- Алконост, - отвечала она.

Хотел было птицелов поцеловать пленницу, но дева закрылась руками-крыльями и принялась плакать и причитать, уверяя, что после того, как поцелует ее человек, она навсегда утратит волшебную силу и больше никогда не сможет взлететь в небеса, а на земле ей придет погибель.

- Отпусти меня, - говорила птицедева, - а взамен проси чего хочешь, исполню любое твое желание!
Задумался юноша: чего пожелать? Богатства? - оно иссякнет. Любви красавиц? - они изменят...
- Хочу при жизни изведать райского блаженства! - воскликнул наконец птицелов.

В тот же миг зашумело в его ушах, потемнело в очах, земля ушла из-под ног и засвистел вокруг ветер. Через миг он увидел себя в светлой и необыкновенной стране. Это был Ирий - небесное царство по ту сторону облаков.

В Ирии обитали крылатые души умерших. Кругом благоухали поющие цветы, струились ручьи с живой водой. Алконост пела сладкие песни, от которых на земле наступала ясная солнечная погода. Все кругом было прекрасно, и юноша понял, что достиг предела своих желаний.

Однажды он задремал под деревом, но был разбужен вороном.

- Что ты делаешь в Ирии, бескрылый? Что ищешь среди мертвых, живой? Ты еще не изведал любви и счастья, которые отмеривает судьба полной мерою, зачем же поспешилдобровольно проститься с радостями жизни? Немедленно возвращайся в родные края!

Спохватился птицелов. Сказать по правде, безделье начинало ему надоедать, здешние летающие красавицы не обращали на него внимания, а яблочки райские уже приелись. Но ведь не станешь ловить в раю райских птиц, чтобы сварить себе похлебку!

- Я бы рад воротиться, - сказал он робко. - Но как отыскать дорогу обратно?

- Так и быть, - ворчливо каркнул ворон, - я тебя выведу в мир людей. В награду за то, что твой прапрадед - тоже прицелов - выпустил меня однажды из сетей.

- Прапрадед? - не поверил юноша. - Но как же... когда же... быть того не может!

- Может, может, - кивнула вещая птица. - Разве ты не знаешь, что мы, вороны, живем триста лет? Теперь закрой глаза и возьмись за мой хвост.

Юноша зажмурился покрепче... засвистели ветры вокруг него... и через миг он ощутил под ногами твердую землю. Открыл глаза - и оказался на той же самой поляне, где перепелки клевали коноплю.

Он воротился домой, дожил до глубокой старости и лишь на исходе жизни рассказал внукам об Ирии - райской обители, куда его завлекла сладкими песнями птицедева Алконост.
ЗАВЕТНОЕ ЖЕЛАНИЕ

Амбарник. Как Амбарник женихов напророчил читать

Кaк-тo раз, в пору святочных гаданий, две сестры на выданье отправились в лунную ночь к амбару. Известно, что в амбарах всегда обитает нечистая сила. Подойдя к дверям, сестры стали приговаривать:

- Суженый-ряженый, приходи рожь мерить! Поначалу было тихо, потом в амбаре что-то зашумело.
- Тебе что послышалось? - спросила старшая сестра младшую.
- Будто амбарник зерно сыплет.
- Эх, счастливая, появится у тебя по осени богатый женишок... А мне опять не повезло, как и о прошлогодье: почудилось, будто пол веником метут. Ну страсть как не хочется идти за бедняка! Может, погадаем у другого амбара?

Тут изнутри послышались глухие удары, кто-то начал скрестись, ворота амбара затряслись - и сестры сломя голову кинулись домой.

И ведь сбылось, сбылось гадание! Младшую в начале зимы выдали за сына мельника, а старшая еще два года куковала без мужа.
Амбарник - это один из многочисленных духов, обитающих на крестьянском подворье. Баенник живет в бане, домовой в доме, овинник - в овине, ну а амбарник - в амбаре. Он - хозяин амбара, "ведает" всеми припасами, следит за сохранностью зерна. Подобно другим духам-охранителям крестьянского хозяйства, амбарник трепетно относится ко всем семейным заботам, именно поэтому девицы прибегают гадать в амбары так же часто, как в бани и овины. Но поскольку амбарник имеет дело только с зерном, его ответы связаны не с характером будущего жениха, не с его здоровьем или красотой, а только с достатком или бедностью.

Родствен амбарнику соратник - дух, местом жительства которого является сарай. Сарайник помогает незримо поддерживать там порядок, но может наказать нерадивого хозяина, например, завалить плохо сложенные дрова. Это проказник и колоброд, помощник Морового.

Предание "Анчутка. Зловредный бесёнок" читать

СМЕШЛИВАЯ МОЛОДКА

Жил-был в одной деревне печник, а у него на задворках стояла старая заброшенная баня. Никто к ней и близко не подходил, потому как шла о ней дурная слава: там-де парятся злые духи-анчутки. Но вот однажды печник - разудалый молодец, силач и весельчак - на спор вознамерился в этой бане помыться. Дело было, как водится, вечером, после захода солнца. Истопил он баню, разделся, парку поддал, замочил в горячей воде веничек. А как вытащил, глядь - веник весь в сосульках.

Охватил тут мужика страх. Кинулся он бежать домой в чем мать родила, бледный весь, зуб на зуб не попадает. Наутро братья пошли за его одеждой, а она разодрана в клочья.

С той поры и в доме печника стало неладно: что ни год, отдает богу душу то один, то другой из домочадцев. А по весне - и ночью, и днем - носилась по саду дородная нагая молодка. Только кинутся мужики ее ловить, она шмыг в ту самую баню - и хохочет-заливается. Вломятся в баню, а там пусто. А на рассыпанной золе отпечатались следы, но не женские, а мужские. Да это еще полбеды! Вот пальцы, вот подошва, а пятки нет... Ну да ведь анчутку так и называют - беспятый.

Думал-гадал печник, как избавиться от нечистой силы, да все попусту. Наконец решился он и дом свой сломать, и злополучную старую баньку. Дом перебрал, перестроил заново, бревна банные сжег, а место, где она стояла, солью засыпал. Лишь только после этого отстала нечистая сила.

(А. РЕМИЗОВ. БАННЫЕ АНЧУТКИ)

Всякой бане есть свой баенник. Не поладишь - кричит по-павлиньи.

У баенника есть дети - банные анчутки: сами маленькие, черненькие, мохнатенькие, ноги ежиные, а голова гола, что у татарчонка, а женятся они на кикиморах, и такие же сами проказы, что твои кикиморы.
Душа, девка бесстрашная, пошла ночью в баню.

- Я, - говорит, - в бане за ночь рубашку сошью и назад ворочусь. В бане поставила она углей корчагу, а то шить ей не видно. Наскоро сметывает рубашку, от огоньков ей видно.

К полуночи близко анчутки и вышли.

Смотрит. А они маленькие, черненькие, у корчаги уголья - у! - раздувают. И бегают, и бегают. А Душа шьет себе, ничего не боится.

Побоишься! Бегали, бегали, кругом обступили да гвоздики ей в подол и ну вколачивать.

Гвоздик вколотит:
- Так. Не уйдешь! Другой вколотит:
- Так. Не уйдешь!
- Наша, - шепчут ей, - Душа наша, не уйдешь!

И видит Душа, что и вправду не уйти, не встать ей теперь, весь подол к полу прибит, да догадлива девка, начала с себя помаленьку рубаху спускать с сарафаном. А как спустила всю, да вон из бани с шитой рубахой, и уж тут у порога так в снег и грохнулась.

Что и говорить, любят анчутки проказить, а уж над девкой подыграть им всегда любо.

Выдавали Душу замуж. Истопили на девичник баню, и пошли девки с невестой мыться, а анчутки - им своя забота, они тут как тут, и ну бесить девок.

Девки-то из бани нагишом в сад, и высыпали на дорогу и давай беситься: которая пляшет да поет что есть голосу невесть что, которые друг на дружке верхом ездят, и визжат, и хихикают по-меринячьи.

Едва смирили. Пришлось отпаивать парным молоком с медом. Думали, что девки белены объелись, смотрели - нигде не нашли. А это они, эти анчутки ягатые, нащекотали усы девкам!
Анчутка - одно из самых древних названий черта, беса. Анчутки бывают банные и полевые. Как всякая нечисть, они мгновенно отзываются на упоминание своего имени. Лучше о них помалкивать, не то сей беспятый, беспалый будет тут как тут. Беспятый же анчутка потому, что однажды волк погнался за ним и откусил ему пятку.

Банные анчутки мохнатые, лысые, пугают людей стонами, помрачают их разум. Но очень хорошо умеют изменять свой облик - как, впрочем, и остальная нежить. Полевые росточком совсем крохотные и более мирные. Они живут в каждом растении и зовутся сообразно своему обиталищу: картофельники, конопельники, ленники, овсяники, пшеничники, рожники и т.д.

Впрочем, говорят, в воде тоже есть свой анчутка - помощник водяного или болотника. Он необычайно свиреп и противен. Если у пловца вдруг случится судорога, он должен знать, что это водяной анчутка схватил его за ногу и хочет утащить на дно. Оттого-то еще с древних времен всякому пловцу советуют иметь при себе булавочку: ведь нечистая сила до смерти боится железа.

По поверьям бороться с Анчуткой очень сложно, но возможно. Если пристал анчутка, то его нужно ткнуть чем то железным. Они очень бояться железа. А вот чтобы избавиться от него совсем, то наши предки разрушали ту постройку, где анчутки облюбовали себе жильё и засыпали это место солью. По другому избавиться от него было нельзя.

Арысь-поле. Заколдованная мать. Сказ читать

У старика была дочь-красавица. Жил он с нею тихо и мирно, пока не женился на одной бабе. А та баба была злая ведьма. Невзлюбила она падчерицу, пристала к старику:

"Прогони ее из дому, чтобы я ее и в глаза не видела!" Старик взял да и выдал свою дочку замуж за хорошего человека. Живет она с мужем да радуется и родила ему мальчика.

А ведьма еще пуще злится, зависть ей покоя не дает. Улучила она время, обратила свою падчерицу зверем Арысь-поле и выгнала ее в дремучий лес. В падчерипыно платье нарядила свою родную дочь и подставила ее вместо настоящей жены. Всем глаза отвела - ведьма же во что хошь, в то и заставит людей поверить! - ни муж, ни люди, никто обмана не распознал.

Ведьмина дочка к ребенку и близко не подходила, не кормила его. Тут старая мамка одна и смекнула, что беда случилась. А сказать боится.

С того самого дня, как только ребенок проголодается, мамка понесет его к лесу и запоет:

Арысь-поле! Дитя кричит, Дитя кричит, есть-пить просит.

Арысь-поле прибежит, сбросит свою шкурку под колоду, возьмет мальчика, накормит. После наденет опять шкурку и убежит в лес.

"Куда это мамка с ребенком ходит?" - думает муж. Стал за нею присматривать и увидел, как Арысь-поле прибежала, сбросила с себя шкурку и стала кормить малютку. Он подкрался из-за кустов, схватил шкурку и спалил ее.

- Ах, что-то дымом пахнет. Никак моя шкурка горит? - говорит Арысь-поле.
- Нет, это дровосеки лес подожгли, - отвечает мамка. Шкурка и сгорела. Арысь-поле приняла прежний вид и обо всем рассказала своему мужу. Тотчас собрались люди, схватили ведьму и сожгли ее вместе с дочерью.
Арысь-поле - один из самых древних образов славянской мифологии. Сказочный сюжет о матери-рыси был даже более распространен, чем мотив утопления красавицы и превращения ее в рыбу или русалку.
Рысь - вообще таинственное животное. Причем это не обязательно реальное существо. Например, рысью становится волчица, которая принесет потомство пять раз. То есть матерая волчица приобретает какие-то особенные, может быть, даже волшебные черты.

Некоторые мифы и сказки рисуют рысь настолько храброй, что она одна осмеливается нападать на медведя, только вставшего из берлоги. При этом мифы превозносят ее заботливость о своих детенышах. Так, один из древнейших способов успокоить плачущего ночью ребенка таков: его надо обнести вокруг очага и на вопрос идущего следом: "Что несешь?" - ответить: "Рысь, волка и спящего зайца!"

Волк. Волчий пастырь читать

Один мужик нашел в лесу, под старым пнем, клад. Еще и порадоваться не успел, а черт тут как тут: давай, мол, делить. Делили-делили до самого вечера - все никак сговориться не могут. Вот хитрый черт и говорит:

- Давай поспорим. Кто первым звезду в небе увидит, того и клад.

Согласился мужик. Еще бы! Слыл он на селе самым дальнозорким. Задрал бороду в небо, высматривает звездочку. А черт прыг на дуб, добрался почти до верхушки и сидит верхом на ветке, озирается. "Эге, там-то ему сподручнее", - подумал мужик и тоже полез наверх.

И тут смотрят черт с мужиком - к дубу несется стая волков, погоняемая всадником на белом коне. Остановился всадник под деревом и начал рассылать волков в разные стороны. И всякому наказывает, как и чем ему пропитаться. Всех разослал, собирается дальше ехать. На ту пору тащится хромой волк и спрашивает:

- А где ж моя доля, Егорий?
- А твоя доля, - ответил всадник, - вон, на дубу сидит. Волк ночь ждал и день ждал, чтобы мужик с чертом слезли с дуба, да так и не дождался. Отошел подальше и схоронился за куст. Тем временем заметил черт в небе первую звездочку, спустился с дуба, схватил клад - и бежать. А волк выскочил из-за куста, настиг нечистого и тут же съел. А сокровище так и осталось валяться - волку-то оно на что?

Мужика же лишь через три дня дровосеки нашли на дубу: все никак слезать не хотел. Еле сняли беднягу с дерева, напоили-накормили. А потом и клад на всех разделили.
В сказках славян чаще всего из зверей действует волк. Осмысленность поведения волчьей стаи, хитрость, ум и отвага серых хищников всегда внушали не только страх, но и уважение. Недаром существовало в древности личное имя - Волк (до сих пор на Балканах мальчиков называют Бук, а у немцев - Вольф). Считалось, что волки уничтожают свои жертвы не поголовно, а выбирают только тех, кто обречен на погибель Егорием Храбрым, волчьим пастырем, то есть пастухом. Собственно говоря, этот образ слился с Егорием Храбрым уже в позднейшие, христианские времена. Древнейшие наши предки видели в нем прежде всего повелителя небесных волков, которые, словно гончие псы, участвуют вместе с Волчьим пастырем в дикой охоте и носятся по небесам. Спускаясь на землю, Волчий пастырь выезжает верхом на волке, щелкая бичом, гонит перед собою волчьи стаи и грозит им дубинкой.

Иногда он подходит к деревням в образе седого старика, но иногда сам оборачивается диким зверем - и тогда ни один пастух не может уберечь от него свои стада. В лесу он созывает к себе волков и каждому определяет его добычу. Кто бы это ни был - овца, корова, свинья, жеребенок или человек, - он не избегнет своей участи, как бы ни был осторожен, потому что Волчий пастырь неумолим, как сама Судьба.

Об этом говорят и пословицы: "Что у волка в зубах, то Егорий дал", "Ловит волк роковую овцу", "Обреченная скотинка - уже не животинка". Именно поэтому давленина - задавленное волком животное - никогда не употреблялось в пищу: ведь оно было предназначено хищнику самим Волчьим пастырем.

У белорусов Волчий пастырь - это козлоногий и мохнатый Полисун. Сказания гласят, что Полисун гонит плетью стада голодных волков на прокорм туда, где враждующие народы губят друг друга в ожесточенной войне. Удары этой кровавой плети далеко разносятся по окрестным странам.

По народным сказаниям, волк является олицетворением темной тучи, которая хранит в себе живую воду дождя. С ней неразрывно связано понятие силы, здоровья и красоты, поэтому волк; иногда выступает помощником героя сказаний. В то же время волк - туча, заслоняющая солнце, и вообще воплощение темноты. "Пришел волк (темная ночь) - весь народ умолк; взлетел ясен-сокол (солнце) - весь народ пошел!" - загадывает старинная загадка.

Есть даже такой персонаж старинных преданий - волк-самоглот. Это волк-туча, пожиратель небесных светил. Он живет на море-океане (то есть на небе), его страшная пасть готова сожрать всякого супротивника. Под хвостом у волка баня и море: если в той бане выпариться и в том море выкупаться, обретешь вечную молодость и красоту.
Волком иногда оборачивался, по слову языческой старины, даже сам Перун, появляясь на земле; колдуны и ведьмы старались подражать богу богов славянских. В одном из наиболее древних заговоров причитается о том, что на сказочном острове Буяне "на полой поляне светит месяц на осинов пень - в зеленой лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый..."

Повторяющиеся не только на Руси, но и у всех славянских и соседних с ними народов сказки об Иване-царевиче и сером волке наделяют этого зверя-хищника даже крыльями. Летает он быстрее ветра, переносит серый на своей спине царевича из одной стороны света белого в другую, помогает ему добыть чудесную Жар-птицу, золотогривого коня и всем красавицам красавицу - Царь-девицу. Говорит этот сказочный волк голосом человечьим и одарен необычайной мудростью.

Почему же волк - вор и разбойник по своей звериной натуре - помогает почти во всех преданиях человеку и даже готов пожертвовать за него жизнью? Мы находим здесь следы почитания волка как тотема, священного предка, покровителя людей из своего племени. Именно поэтому он способен даже раздобыть живую и мертвую воду, воскресить погибшего героя, хотя обычному зверю это было бы не под силу.
Художник иллюстратор: В. Корольков
Но со временем почитание тотема-предка и страх перед лютым зверем разошлись в разные стороны. Волк стал более недругом, чем помощником, и люди нашли способы успешно оберегаться от него - как с помощью оружия, так и колдовских средств.

Старинное малорусское поверье подает пахарю-скотоводу совет класть в печку кусок железа - в случае, если отобьется от стада, забредет в лес животина, ни за что не тронет тогда ее лютый зверь-волк. С зимнего Николы, говорит народ, начинают волки рыскать стадами по лесам, полям и лугам, осмеливаясь нападать даже на целые обозы. С этого дня вплоть до Крещенья - волчьи праздники. Только после крещенского водосвятия и пропадает их смелость.

По рассказам ямщиков, волки боятся колокольного звона и огня. Поддужный колокольчик отгоняет их от проезжего: "Чует нечистая сила, что крещеные едут!" - говорит бывалый люд. Во многих деревнях для предохранения скота от волков, в зимнее время подбирающихся по ночам к задворкам, в старину было в обычае обегать околицу с колокольчиком в руках, причитая под звон: "Около двора железный тын, чтоб через этот тын не попал ни лютый зверь, ни гад, ни злой человек!" Верящие в силу колдовства люди рассказывают, что если навстречу свадебному поезду бросить высушенное волчье сердце, то молодые будут жить несчастливо. Волчья шерсть считалась в старину одною из злых сил в руках чародеев.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев ("Русские легенды и предания")

Волкодлак. Предание Нож за овином читать

В селе как-то пропал мужик. Пошел на гумно и не вернулся. А вскоре сын его нашел за овином воткнутый в землю нож и вынул его. "Зачем, - думает, - доброму ножу в земле ржаветь?"

С тех пор мужик пропадал года три. Один знахарь посоветовал родственникам пропавшего воткнуть нож за овином в том месте, где он торчал раньше. Так и сделали.

Вскоре после этого пропавший мужик пришел в свою избу, но весь обросший волчьей шерстью: волчьей длакой.

Истопили жарко баню, положили волколлака на полок и стали парить веником - волчья шерсть вся и сошла.

Волкодлак рассказал, как он превращался: стоило ему перекинуться через нож, как он становился волком. Как раз бегал он в поле, когда кто-то вынул из земли нож. Прибежал, а его нет! И век бы ему бегать в таком виде, если бы не догадались снова воткнуть нож за овином.

Хотя этот мужик и обращался в волка и долгое время бегал в стае, но чувства и мысли у него были человеческие. Он даже не мог есть нечистой пищи, например, падали. Когда волкодлак подходил напиться к воде, там отражался не волк, а человеческий образ.

РАНЕНЫЙ ВОЛК

Как-то раз пошел парень за околицу - с девицей своей встретиться, а на пути у него волк. Волк как волк, только не сплошь серый, а как бы в рыжину. И не нападает этот волк на парня, а жалобно скулит и не уходит. Парень выломал из плетня жердь и пошел на зверя. Тот хвост поджал и убежал, припадая на одну лапу.

Встретился парень со своей девкой, рассказал ей этот случай. А она поумней дружка была и говорит:

- Верно, волк лапу занозил или в капкан попал - вот и пришел к человеку за помощью.
- Может, завтра еще раз придет? - обрадовался парень. - Я с собой нож прихвачу и завалю серого!
Девица ничего ему не сказала, но на другой день пришла за околицу пораньше условленного срока. Глядь - бежит волк хромой, скулит, словно плачет. Увидел девушку, сел, а из глаз слезы катятся. Одолела девушка страх, приблизилась - волк ей раненую лапу протянул. Да там и впрямь такая заноза, что лапу раздуло всю.

Вынула девушка чистенький платочек, маленький ножичек - она тоже не проста была, не с голыми же руками к волку в зубы подаваться! - и принялась занозу вынимать. Все это время волк сидел молча, только иногда жалобно поскуливал. И только дело было сделано, как набежал тот парень с ножом и ударил волка в бок - девица и ахнуть не успела.

Упал волк замертво - и вдруг волчья шкура с него сошла, как снег под весенним дождиком, и увидали парень с девушкой пригожего молодца в красной рубахе.

Побежали за помощью, принесли раненого в село, и здесь признали в нем сына старой вдовы-мельничихи. Он три года назад пропал бесследно, поехав на свадьбу к другу в соседнюю деревню. Кроме бедной матери, про парня все успели позабыть, а он - на тебе, волкодлак!

Стали за ним ходить - и выходили. Поправившись, парень сказал, что целую свадьбу обратил в волков злой колдун, которого не пригласили на гулянку. Сначала волкодлаки держались стаей, а потом разбежались кто куда. Он все время бродил вокруг своего села, только боялся, чтобы охотники не подстрелили.

Пока парень в постели лежал, его часто навещала та девушка, которая из волчьей лапы занозу доставала. Прежний ухажер ее злился, злился, да ничего ему не помогло: красавица дала ему от ворот поворот, а сама вышла за пригожего сына вдовы.
Художник иллюстратор: В. Корольков
Волкодлак (вовкулака) в славянской мифологии - это оборотень, а точнее - человек, обладающий сверхъестественной способностью превращаться в волка.

Представления о волкодлаках восходят к глубокой древности. Самый удивительный и таинственный герой русского эпоса, Волх Всеславлич, умел принимать образ волка и рыскать по дремучим лесам, одолевая в одно мгновение невероятные расстояния, так что могло показаться, будто он находится в нескольких местах одновременно. В "Слове о полку Игореве" князь Всеслав "рыщет волком в ночи".

Мощь волкодлаков бывает такова, что они вызывают лунные затмения во время своих превращений! Скажем, в Кормчей книге (список 1282 г.) повествуется о волкодлаке, который "гонит облака и изъедает луну".

Оборотням помогает чудодейная тирлич-трава. А еще, чтобы превратиться в волка, надо слева направо перекинуться через двенадцать ножей (в некоторых сказаниях - через один, заговоренный, а женщины принимают образ волчиц, перекинувшись через коромысло), воткнутых в осиновый пень или в землю. Когда захочешь снова стать человеком - перекинуться через них справа налево. Но беда, если кто-то уберет хоть один нож: никогда уже волкодлак потом не сможет обернуться человеком.

На такой случай лучше волкодлаку остеречься особым заговором:

"На море на Окияне, на острове на Буяне, на полой поляне светит месяц на осинов пень, в зелен лес, в широкий дол. Около пня ходит волк мохнатый, на зубах у него весь скот рогатый; а в лес волк не заходит, а в дол волк не забродит. Месяц, месяц, золотые рожки! Расплавь пули, притупи ножи, измочаль дубины, напусти страх на зверя, человека и гада, чтобы они серого волка не брали и теплой бы шкуры с него не драли. Слово мое крепко, крепче сна и силы богатырской".

Волкодлаки бывают не добровольные, а принужденные. Колдуны по злобе могли обернуть волками целые свадебные поезда! Иногда такие несчастные волки живут отдельной стаей, иногда общаются с другими дикими зверями. По ночам они прибегают под свое селение и жалобно воют, страдая от разлуки с родными. Вообще они стараются держаться поближе к человеческому жилью, потому что боятся дремучего леса, как и положено людям.

Сделаться волком мог против воли и тот человек, которого "по ветру" прокляла мать.
Утешает то, что такому зверю можно вернуть прежний образ - конечно, если распознать его среди настоящих волков. Для этого нужно накрыть его кафтаном или накормить освященной в церкви или благословленной едой.

После смерти волкодлак может сделаться упырем, злобным мертвецом. Чтобы этого не произошло, надо зажать ему рот (пасть) двумя серебряными монетами.

Кстати сказать, образ человека-волка, оборотня, живет в мифологии многих народов. У англичан это Беовульф, у немцев - Вервольф. Очевидно, в глубинной памяти народной сохранился древнейший обряд почитания волка, когда жрецы переодевались в волчьи длаки (шкуры), чтобы почествовать свое серое божество.
Впрочем, совсем не исключено, что наши предки все обладали врожденной, но позднее утраченной способностью к ликантропии (так на языке науки называется оборотничество людей в волков и обратно). И, возможно, не погрешил против истины Геродот, упоминавший в своей "Истории" о праславянах-неврах: "Эти люди, по-видимому, оборотни. Ведь скифы и эллины, которые живут в Скифии, говорят, что раз в год каждый невр становится волком на несколько дней и затем снова возвращается в прежнее состояние".

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев
"Русские легенды и предания"

Волх Всеславич. Былина РОЖДЕНИЕ БОГАТЫРЯ читать

По саду, по зеленому
Ходила-гуляла молодая княжна Марфа Всеславовна -
Наступила на змея лютого.
Обвился лютый змей
Около чебота зелен сафьян,
Около чулочка шелкова,
Хоботом бьет по белым бедрам.

Той порой княгиня зачала,
Зачала и в урочный срок родила:
А и на небе просветил светел месяц,
- А в Киеве родился могучий богатырь,
Молодой Волх Всеславьевич.
Подрожала сыра земля,
Сотряслося славное царство Индейское,
Море синее расшумелося
Для-ради рождения богатырского,
Молодого Волха Всеславича.

Рыба пошла в морскую глубину,
Птица полетела высоко в небеса,
Туры да олени за горы пошли,
Зайцы, лисицы по чащицам,
А волки, медведи по ельникам,
Соболи, куницы по островам...

Стал Волх расти-матереть,
Научался Волх многим премудростям:
Щукой-рыбою ходить
Волху по синим морям,
Серым волком рыскать по темным лесам,
Гнедым туром - золотые рога рыскать по полю,
Ясным соколом летать под облаком...
Былина о Волхе - одна из самых древних на Руси. Ее герой, богатырь-оборотень, рожден от змея и женщины. Сходные мотивы широко известны в легендах разных стран: Александр Македонский родился от змея, который навещал ночью в храме его мать, жрицу Олимпию. Октавиан Август был зачат от дракона, овладевшего его матерью, когда она уснула в храме Аполлона, отчего Августа частенько называли сыном Аполлона, и т.п.

В 15 лет Волх предпринимает поход на "Индейское царство" (это некая условная эпическая страна, не имеющая никакого отношения к настоящей Индии), ибо прослышал о враждебных намерениях тамошнего царя. Чтобы взять неприступную крепость неприятеля, Волх обращает своих воинов мурашиками, и по узенькой щели они проникают сквозь стену. Умертвив царя, богатырь берет в жены царицу, сам становится властителем, а своих воинов женит на семи тысячах тамошних красавиц. Откуда же взялось имя Волх? По древнему новгородскому преданию, у князя Славена был старший сын, великий чародей. На берегу реки Мутной, названной в его честь Волховом, построил он крепость и разбойничал там, обращаясь водяным чудовищем наподобие крокодила или змея, преграждая путь судам и пугая корабельщиков. Крепость была возведена на месте, называемом Перынь, - там Волх поставил кумир Перуна. Народ почитал и самого Волха за бога, величал Громом и Перуном. Потом все чародеи после него стали именоваться волхвами.

Для своих многообразных чудес призывал чародей навий, силы тьмы. Как-то раз не поладил он с ними - они и задушили Волха, бросив его тело в реку. Оно плыло вверх по реке (против течения!) и было выброшено волнами напротив крепости, где жрецы и слуги похоронили Волха. Над могилою насыпали курган, но спустя три дня "прослезися земля и пожрала мерзкое тело" оборотня, а могила провалилась "на дно адское".

В память о сем Волхе-оборотне и был назван хитромудрый Всеславич, совершивший много чудесных подвигов. В былинах позднейшего времени он уже зовется Вольгой Святославичем и соперничает с пахарем Микулой Селяниновичем.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев

Волхвы. "Повесть временных лет" (год 912-Й) читать

Княжил в Киеве Олег, в мире пребывая со всеми странами. И вопросил он однажды волхвов и кудесников:
- От чего я умру?

И провозвестил ему один кудесник:
- Князь! От коня твоего любимого, на коем ты ездишь, - от него тебе смерть нагрянет.

Олег поразмыслил и сказал:
- Никогда больше не сяду на него и не увижу его. И повелел кормить коня и не водить к нему.

Через четыре года воротился он в Киев из похода на греков и припомнил своего коня, от которого была предсказана волхвами смерть ему. Призвал он старейшину конюхов и спросил:
- Где мой конь, которого я приказал кормить и блюсти?
- Умер, - отвечал старейшина.

Олег же рассмеялся, вспомнив предсказание того кудесника:
- Нельзя верить волхвам, все они лжецы: конь мертвый, а я живой. Хочу увидеть кости его.

И подъехал к месту, где лежали кости и голый череп некогда любимого коня, и спрыгнул на землю с седла, и вопросил с улыбкою:
- И от этого черепа мне была предсказана смерть?

И ступил ногою на череп.
И выползла из черепа змея и ужалила князя в ногу. И от того разболелся он и умер. И весь народ оплакивал его плачем великим".

С. МАРКОВ. СЛАВЯНЕ
...Идем среди сохлой травы,
Расправив могучие груди,
И князь, и седые волхвы
- Лесные и пчельные люди.

Секиры подъемлются вновь,
Теплы и красны топорища,
Шипит печенежская кровь
На серой золе пепелища.

Мы ведать мгновенья должны
Извечной охотничьей дрожи,
Мечи опуская в ножны
Из бычьей скоробленной кожи.

Мы знаем, что время придет,
Свершатся труды и заботы,
И снова сверкающий мед
Наполнит глубокие соты.
Волхвы - это гадатели, пророки, предсказатели, ведающие прошлое, настоящее и будущее, древние служители богов.

Возможно, некогда на реке Волхове было главное капище всех языческих отшельников, и туда ходили учиться волхованию. В глубокой древности, как и теперь, люди постоянно обращались за советом и помощью к гадателям, пророкам, вещим знахарям.

Их было множество - избранных, особенно уважаемых за добродетель и мудрость, этих посредников между народом и духом или божеством. Так, ведуны и ведуньи предсказывали будущее и могли отвратить беду. Вежливцы оберегали молодоженов от дурного глаза. Волхвы и кудесники "отводили беду", разъясняли народу причины несчастий, выявляли тех злодеев, кои в них были повинны. Ворожеи приво раживали жениха и невесту. Доки исцеляли болезни и снимали порчу. Зелейщики лечили отварами трав и кореньев. Кобники гадали по птичьему полету, участвовали в обрядах жертвоприношений. Обаянники вступали в разговор с душами умерших и утешали их родственников. Облакопрогонники не только предсказывали погоду, но и управляли ею. Они также гадали по цвету и форме облаков. С тех древнейших времен живо выражение: "Темна вода во облацех!", то есть ничего нельзя понять. Сновидцы растолковывали сны. Особо почитаемы были кощунники - те, кто распевал на празднествах старинные предания и сказания (кощуны). Сказителей называли также "баянами" - от глагола "баять" - рассказывать, петь, заклинать. Охранители изготовляли различные амулеты-обереги и изображения богов.

Были среди жреческого сословия и волхвы-кузнецы: благодаря непосредственному отношению кузнеца к главным стихиям - воде и огню - в нем всегда предполагали связь с потусторонним миром. Уже в христианские времена была известна поговорка: "Кузнец с чертом водится". Волхвы-кузнецы считались покровителями брака, ибо они ковали обручальные кольца. Кстати, от глагола "ковать" и существительное "ковы" - хитрости, чародейные дела, и "коварство"... Возможно, прежде эти слова имели чисто практическое значение, имели отношение к кузнечному ремеслу, а из-за связи кузнецов с волхованием получили совсем иное толкование.
Кроме волхвов-ведунов, существовали и женщины-колдуньи, ведьмы (от "ведать" - знать), чаровницы, "потворы".

В те стародавние времена, когда обожествлялись все стихии, земные и небесные, а каждая река, каждая гора, каждый лес и перелесок имели своих божеств, их хранители находились не только в капищах, но и при всяком освященном древе или источнике. Они жили в маленьких хижинах и питались остатками жертв, приносимых божествам. Особо чтимые жрецы-волхвы руководили обрядами древнего богослужения, приносили жертвы от имени всего народа, составляли мудрые календари, знали "черты и резы" (начатки древней письменности), хранили в памяти историю племен и стародавние предания, мифы.

Жрецы пользовались народным уважением, имели исключительное право отпускать длинную бороду, сидеть во время жертвоприношений и входить в святилище во всякое время. Воин, с удачей вернувшийся из похода и желавший принести благодарность богам, разделял свою добычу с их служителями. Правители всячески приветствовали почтительность к жрецам, которые именем богов могли обуздывать своевольство людей грубых, побуждать к труду нерадивых, устыжать безнравственных.

Жрецы приносили богам жертвы и предсказывали будущее. Северные славяне гадали с помощью коней. В Арконском храме держали белого скакуна, и люди не сомневались, что Святовид ездит на нем каждую ночь. Ожидая какого-то важного пророчества, коня принуждали переступать через копья: если он ступал правою, а не левою ногою, народ ожидал славы и богатства, всяческой удачи. Ну а в другом храме такой конь-пророк был вороной и предвещал успех, если ни разу не касался ногами девяти копий, когда перешагивал через них. Иногда гадатели обращались к земле, к ее недрам. Некоторые жрецы, вопрошая будущее, бросали на землю три маленькие дощечки, у которых одна сторона была черная, а другая белая: если они ложились вверх белою, то обещали что-то хорошее; черная же предвещала беду.

Сами кудесники тоже были белые и черные. Черные общались с силами тьмы, тени, посвящали себя Чернобогу, Бесу. Именно они приносили кровавые жертвы своим покровителям, наводили порчу, насылали болезни.

Белые кудесники пользовались общим почтением. Они облачались в длинные белые рубахи, подпоясывались красным поясом, отличались от прочих мужчин длинными власами и брадами. Сверху носили белые шубы мехом наружу или белые свитки. В руках они держали древесный посох, увенчанный серебряной булавой: серебро - враг нечистой силы.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев

Волшебное оружие.
СТРЕЛЫ-БЛИСКАВИЦЫ читать

Когда розовощекая Заря после крепкого сна выглядывает из своего заоблачного дворца, светлее становится во всем мире, небесном и поднебесном. Но вот как-то раз проснулась она, только подошла к окошку - и видит, что все вокруг заволокло мрачным туманом. И тут в ставень ее окна, сияющий каменьями драгоценными, вонзилась черная стрела. Отпрянула Заря, в ужасе смотрит на стрелу, которая трепещет на разные лады, словно струна свирельная, а в том трепете слышен грозный голос:

- Не станешь моей женой - прощайся с жизнью, богиня!

Узнала Заря голос Чернобога. Давно домогается он ясноокой красавицы, давно мечтает увести ее навеки в свои темные логовища, скрыть от света белого. Знает коварный Чер-нобог: спрячет он Зарю - и на всем небе, на всей земле наступит тогда вечная тьма и вечная ночь. Поникнут деревья, увянут цветы и травы, захиреет скот, ослепнут люди, а потом и вовсе умрут. Хочет Чернобог, чтобы все они сделались насельниками его загробного царства. Да неужто светлая Заря-Заряница станет ему в том помогать?

Не станет. Но что делать, как оберечься от злодея? Подошла Заря к клеточке, в которой сидел малый жаворонок, и выпустила птицу с наказом лететь сей же час к Перуну, владыке гроз. Прилетел жаворонок в его чертоги, запел печальную песню-жалобу. И явился Перун к Заре во всем блеске и силе своей, бряцая громами и сверкая стрелами молний, спросил, сотрясая небеса звуком своего гласа:

- Чем помочь тебе, Краса Ненаглядная? Отчего скрыла ты за черным туманом свое прекрасное лицо?
- Не моя в том вина, - ответила Заря и поведала свою беду.
- Не печалься, Зоренька ясная, - ответил громовержец. - Я тебе помогу. Вот тебе колчан с чародейными Перуновыми стрелами. Как только отворишь утром окошко, брось наружу этот колчан.
- А лук не подаришь? - невесело усмехнулась Заря. - Только, боюсь, плохой из меня лучник. Да и не поднимется у меня рука на Чернобога, не возьму зла на душу.
- Лук тебе не надобен, - загадочно ответил Перун. - Спокойно день проведи да спать ложись, а утром увидишь, что будет.

Но не был спокойным сон Зари, ибо наутро Чернобог должен был явиться к ней, чтобы унести в свое гибельное царство. Так и не сомкнув очей, встала она и, печальная, подошла к окну, страшась вновь увидеть черный туман - предвестник Чернобога. В последний миг вспомнила о подарке Перуна и небрежно бросила за окно колчан.

И вдруг... тысячи стрел пронзили пелену тумана, ринулись к земле, светясь и сверкая. Съежился, скукожился туман, расползся клочками по темным лесам, по пещерам и глубоким яминам. Чернобог, который скрывался за тем туманом, готовый похитить Зарю, в ярости зажмурился, закрыл глаза руками, но сиянье стрел ослепляло его так, что он попятился и скорей, скорей скрылся в своем темном царстве. И с изумлением увидела Заря, что по земле, предваряя ее приход, танцуют прекрасные светлые девы - Блискавицы, похожие на огненные стрелы.

С той поры и повелось: если поутру затянет злодей Чернобог небо серым непроглядным туманом, сквозь него непременно пробьются волшебные стрелки-Блискавицы, чтобы расчистить путь своей владычице Заре.
Стрелки-Блискавицы - лишь малая толика того чудесного оружия, которым владеют боги и силою которого могучие богатыри совершают в народных преданиях свои сверхъестественные подвиги.

Волшебные стрелы и лук-самострел, топор-саморуб, дубинка-самобойка и кий-бий - непременные спутники сказочного героя. По приказу своего обладателя они устремляются на враждебные полки, побивают несметные силы, а покончив дело, возвращаются к хозяину. Л Сродни им волшебное помело и клюка: где махнет помело, там в неприятельской рати улица, что ни захватит клюка, то и в плен волочет.

Кнут-самобой обращает человека в лошадь и разгоняет вражье войско.

Палица богатырская (палица-буявица, булава) , полученная героем от умершего отца за ночные посещения могилы, делает его непобедимым.

В некоторых сказаниях выведены диковинные кузнецы: что ни удар их молотов по раскаленному железу, то ратник готов - хоть сейчас в бой. Несчетные войска создаются также стуком в волшебный бочонок, игрою в рог и вызовом из сумы.

Но, конечно, самое ценное оружие русского богатыря - меч-самосек, или кладенец. Одним взмахом он может поразить целое войско. Обыкновенно герой добывает его из-под высокой горы, где он лежит как драгоценный клад рядом с сокровищами великанов и змеев или погребен под головой убитого великана. Ударяя по громадам туч, словно по каменной стене или скале, тот высекает искру-молнию. Возможно, впрочем, что его называние - "кладенец" - восходит к праславянскому слову "кла-диво" - молот - и напоминает о мифологическом молоте громовержца Перуна. В "Сказании о Вавилон-граде" меч-кладенец называется "аспид-змей". Он наделен чертами оборотня, способен превратиться в змею. Опять напоминание о Перуне - молния могла обратиться змеей.

Богатырская сбруя сберегается огненным змеем, без чародейной помощи и немыслимой храбрости ее не добудешь. Зато счастливец, овладевший сбруей, становится непобедимым.

Вера в чудесное оружие сохранилась в народе надолго: и по сей день живы заговоры, с помощью которых люди пытались придать своему оружию особенную, колдовскую, неодолимую силу. Вот, например, "Заговор ратного человека, идущего на войну":

"Выхожу я в чистое поле, сажусь на зеленый луг, в зеленом лугу есть зелья могучие, а в них сила видимая-невидимая. Срываю три былинки: белую, черную, красную. Красную былинку метать буду за Океан-море, на остров на Буян, под меч-кладенец; черную былинку покачу под черного ворона, того ворона, что свил гнездо на семи дубах, а в гнезде лежит уздечка браная, с коня богатырского; белую былинку заткну за пояс узорчатый, а в поясе узорчатом завит, зашит колчан с каленой стрелой, с дедовской, татарской. Красная былинка притащит мне меч-кладенец, черная былинка достанет уздечку браную, белая былинка откроет колчан с каленой стрелой. С тем мечом отобью силу чужеземную, с той уздечкою обратаю коня ярого, с тем колчаном с каленой стрелой разобью врага-супостата.

В моих узлах чародейных сила могуча, сила змеиная сокрыта, от змея двенадцатиглавого, того змея страшного, что пролетел за Океан-море со острова Буяна, с медного дома, того змея, что убит двенадцатью богатырями под двенадцатью муромскими дубами. В моих узлах чародейных зашиты злою мачехою змеиные головы.

Заговариваю я ратного человека на войну сим заговором. Мой заговор крепок, как Алатырь-камень".

Противники сказочного героя - многоглавые сказочные змеи - тоже владели чудесным оружием, и одолеть этих чудищ нашим богатырям было не так-то просто: едва снесет герой две-три головы супостата, как тот мигом чиркнет по ним Огненным Когтем - и головы вновь срастаются со змеиным телом.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев

Сказ ЛЕТУЧИЙ КОРАБЛЬ читать

Волшебные помощники

Одного мужика было семеро сыновей, все один в одного, их так и звали - семь Семенов. Пришло им время идти в царскую службу. Царь спрашивает: "Кто из вас что делать умеет?"

- Воровать, ваше царское величество, - ответил старший Семен.
- Ковать всякие дорогие вещи, краше которых ни у кого нет, - сказал второй.
- Птицу на лету стрелять! - сообщил третий.
- Если стрелок подстрелит птицу, я вместо собаки ее где хочешь разыщу! - воскликнул четвертый.
- Глаз у меня такой острый, ваше величество, что, как поднимусь на высоту, сразу вижу, что в разных царствах делается, - похвастался пятый.
- Я умею делать корабли: тяп да ляп, будет готов корабль - в огне не горит, в воде не тонет, еще и по воздуху может полететь потер руки шестой.
- Ну а ты какое ремесло знаешь? - обратился царь к седьмому брату.
- От какой хочешь болезни вылечу человека! - был ответ.

И взял их царь на службу. Прошло какое-то время, царю приспела охота жениться. Пятый Семен поднялся на высоченную гору, глянул окрест - и высмотрел первую красавицу во всем свете, дочь заморского-загорского короля. Рассказал о ней царю, но тот лишь головой грустно покачал: королевна слыла недотрогою, всем женихам отказывала, к ней уже и свататься бросили. Вот если бы похитить ее...

- Раздобудьте мне красавицу! - повелел царь.
Ну, что сказать братьям? Ответ на царевой службе может быть только один: "Воля ваша, государь!"

Шестой Семен взял топор и - тяп да ляп! - построил волшебный корабль. Второй пошел в кузню и сковал золотой убор красоты невиданной. Сели братья на корабль, тот поднялся в небо и полетел в заморские-загорские края.

Опустился в тихой пристани, глазастый Семен высмотрел, что сейчас королевна одна в саду гуляет, коваль взял свое рукоделье и вместе с вором пошел во дворец убор золотой продавать. Там мамки-няньки и глазом моргнуть не успели, как вор украл королевну и принес ее на корабль.

Отсекли якоря, и взвился корабль в поднебесье. А королевне не по нраву пришлось, что ее похитили, - бросилась она с корабля, обернулась белой лебедью и полетела обратно домой.

Тут третий Семен схватился за ружье да подшиб лебеди крылышко. Лебедь вновь обернулась девушкой. Упала она в море и начала тонуть, но за ней нырнул четвертый Семен и сразу вытащил.

Опустился летучий корабль на морскую тугую волну, принял на борт королевну и четвертого Семена. Тут пригодился седьмой Семен - вмиг рану королевне вылечил, и привезли ее братья живой и здоровой во дворец к своему повелителю.

Увидел ее царь - и только головой покачал.

- Нет, - говорит, - ты мне небось во внучки годишься, а то и в правнучки. Не хочу я губить твоей молодой красы. Выбирай себе мужа среди Семенов!

А самым бравым среди них был Сенька - корабельных дел мастер, он давно королевне приглянулся. За него она и вышла. И в свадебное путешествие полетели молодые на воздушном корабле.
Часто бывает так, что герой преданий, легенд и сказок не может сам исполнить порученной ему задачи (чтобы спасти царевну, добыть сокровище, освободить страну от Змея Горыны-ча и пр.), и ему на помощь приходят некие волшебные силы, принимающие облик либо загадочных, странных людей, либо предметов. . Выше уже упоминались диковинные кузнецы, которые ковали ратников, готовых к бою. Стуком в волшебный бочонок, игрою в рог и вызовом из сумы вызывались несчетные войска. ", Трое из ларца - одинаковы с лица также являлись по первому зову, готовые исполнить всякий приказ героя.

Среди помощников героя также необыкновенные великаны. Когда, добывая украденную невесту, ему приходится выполнять невероятные задания, чудесные помощники тут как тут. Объедало разом пожирает двенадцать быков, хлеб кидает в рот полными возами, а все кричит: "Мало!" Опивало может зараз выпить сорок бочек вина, а если надо, то целое озеро. Скороход на одной ноге скачет, другая же к уху подвязана; стоит ее отвязать - и вмиг весь белый свет перешагнет скороход. Стрелок попадает мухе в глаз аж за тысячу верст. Чуткой слышит, как трава растет; а если припадет ухом к земле, то узнает, что на том свете вершится. Мороз-Трескун, или Студенец, вмиг замораживает чугунную баню, раскаленную докрасна. А волшебный старик с вязанкою дров может так хитроумно их разбросать, что они превращаются в несметное воинство.

К числу волшебных помощников относится и волк - когда он на стороне героя, то помогает ему добыть и жар-птицу, и волшебного коня, и прекрасную царевну. Впрочем, в таком случае почти всегда оказывается, что это не настоящий волк, а оборотень, волкодлак, заколдованный злым колдуном и обретший человеческий облик после того, как помог герою сказаний.

О волшебных конях разговор особенный. Более всего выделяется из них Сивка-Бурка. Не случайна его масть: у богатырей былин конь тоже непременно "Бурко-Бурочко, косматоч-ко, троелеточко". Это тоже как бы оборотень, полуконь-получеловек: он понимает речь людей и деяния высших сил, выступает как орудие судьбы героя, изменяя его облик, помогая ему сделаться богатырем, красавцем и совершить великие деяния. Он и сам говорит человеческим языком и выступает всегда на стороне сил добра. Сивка-Бурка обладает волшебной силой. "Сивко бежит, только земля дрожит, из очей " пламя пышет, а из ноздрей дым столбом. Иван-5 дурак в одно ушло залез - напился-наелся, в другое вылез - оделся, молодец такой стал, что и братьям не узнать!" - читаем мы в сказке.

Напоминает своими чудесными свойствами Сивку и Конек-Горбунок, но внешне они резко различны. Горбунок намного меньше героических коней, невзрачен, горбат, с длинными ушами. Зато преданностью хозяину отличается необычайной.

У П. Ершова в "Коньке-Горбунке" чудесная кобылица говорит герою:
...Да еще рожу конька Ростом только в три вершка, На спине с двумя горбами Да с предлинными ушами... На земле и под землей Он товарищ будет твой.

Вообще в зависимости от ситуации на помощь герою приходят не только медведь, орел, щука, заяц, Ногай-птица, ворон и практически все звери и птицы, но и те существа, которые прежде были его врагами. Это прежде всего Баба-Яга, которая то готова запарить "русский дух" в бане до смерти или в печи изжарить, то кормит-поит и принимает как дорогого гостя, помогает ему советами и даже научает, как одолеть Змея или Кощея. А чудесная куколка помогает бедной девушке и дает советы, как спастись от беды.

Помогают герою или героине волшебные предметы, например перстенек: стоит повернуть его на пальце, как он исполняет самые разные желания или переносит на огромные расстояния.

Топор тяп-ляп с двух ударов строит волшебный корабль, который плавает под водой, ходит по воде и посуху, даже летает в небесах.

Клубочек ниток укажет путь сквозь дремучий лес прямо к цели.

Огненная сорочка наделяет своего владельца необычайной силой. Ее помогают отыскать змеи или птицы, олицетворения бурь и гроз, и, только надев ее, герой может владеть мечом-кладенцом.

Сапогам-скороходам (самоходам) не преграда ни огонь, ни вода, за один шаг герой делает по семь миль. Поэтому они иногда называются семимильными. Сапоги эти подобны ветру или быстро летящему облаку, на которых некогда летали боги.

Скатерть-самобранка по первому слову разворачивается и наделяет героя всевозможными яствами и питьями. Этот старинный образ олицетворяет собой весеннее облако, несущее дождь - небесный мед или вино, дарующее земле плодородие, а людям - пищу и богатство. Скатерть напоминает громовой жернов, который мелет счастье и богатство, а также подобна рогу изобилия, известному нам из античной мифологии. Из этого рога волею олимпийских богов рассыпались на смертных всяческие благодеяния. Подобным же свойством обладают чудесные жерновки, добытые с неба, а также стол чудесный - сам накрывается.

Мы уже знаем о суме, из которой являются помощники. В другой суме хранятся какие угодно наряды - в несчитаном количестве.

Нет цены ковру-самолету, который перенесет через невероятные расстояния.

Гусли-самогуды по своей воле или воле своего повелителя играют и поют, причем способны кого угодно развеселить и заставить плясать до упаду. Это метафора небесных ветров, которые навевали как благодетельные дожди и солнце, так и бури, засухи. Похожим свойством обладает некий волшебный свисток. Жалейка (дудочка), вырезанная из ивы или камышинки, выросшей на могиле убитого, обличает злодея своим пением. На звук серебряной трубы собираются все звери и птицы.

Серебряная трость вызывает пение птиц, рев львов; стоит ткнуть ею в землю, как появятся чудесные слуги.
Наливное яблоко (или золотое яичко) катится по серебряному (золотому) блюдечку и являет взорам неведомые страны. Такими же свойствами обладает и волшебное зеркало, благодаря которому ничего в мире не остается сокрыто от героя.
Молодильные яблоки старых делают молодыми, больным возвращают здоровье и красоту, но другие, тоже волшебные, причиняют уродство или даже смерть. Красные и черные ягоды делают человека уродом: у него вырастают рога и шерсть; белые обращают его красавцем. '$ Яйцо заключает в себе три царства, а иногда в нем таится Кощеева смерть.

Шапка-невидимка также знакома нам с детства. С ее помощью можно оказаться незримым где угодно и что угодно сотворить как во благо, так и во вред.

Если бросить за спину волшебную гребенку, откуда ни возьмись вырастет непроходимый лес, который задержит преследователей и поможет герою скрыться.

Чудесная горошина дает росток, который поднимается до самого неба. По нему можно взобраться в иные миры.Желания героя или героини исполняют золотая рыбка, деревья, чудесная корова (не след ли это родства русичей с древними ариями, потомки которых, индийцы, и по сю пору считают корову священным животным?).
В сказках можно встретить и иголочку, которая сама вышивает, прялку, которая сама прядет. Не следует забывать, что на конце одной такой иголочки таилась смерть самого Кощея Бессмертного.

В золотом, серебряном и медном кольцах (перстнях) заключены три царства: медное, серебряное и золотое. Известен также перстень о двенадцати винтах: если отвинтить винты, то явятся 12 тысяч человек, которые исполнят все, что желает герой. Подобными свойствами обладает перстенек - двенадцать ставешков (вставных камушков).

Из посошка-перышка являются чудесные слуги.

Платок или полотенце (ширинка, убрус, хусточка, утиральник) при погоне обращается в реку, море, озеро или мост, помогая героям спастись. По полотенцу каплет кровь, когда герой в опасности. Платок, подаренный при разлуке, унимает любовную тоску.

Надевший чудесную рубашку сделается богатырем.

Протерев глаза целебной травой, герой прозревает, облитый ее отваром - делается неуязвимым.
Судя по многообразию волшебных помощников, наш предок мог обладать особой властью над природой и предметами. Попытки сохранить эту власть запечатлены теперь только в заговорах.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев

Предание Аспид читать

Как-то раз прошел по земле славянской страшный слух: летит из мрачных, холодных северных стран крылатая змея Аспид, и нету от нее пощады ни старому, ни малому: кого когтями не укогтит, того клювом склюет, а кого ядом не отравит, того огнем сожжет. Собрались славянские вожди и стали думать, как беду избыть.

Решили выставить могучее войско, но волхв-обаянник, которого пригласили на совет, только головой покачал:

- Что огненной змее кожаные или деревянные щиты? Они только против стрел хороши, а гореть будут, как дрова. Нет, тут нужно что-то похитрее придумать. Дайте мне три дня и три ночи, а если не найду решения, принесите меня в жертву Чернобогу. Не иначе, Аспида на нас он наслал, может, умилостивит его моя смерть.

Думал обаянник три дня и три ночи, испрашивал совета у богов. Молчали боги. Никто не верил, что возможно спастись от Аспида! Жрецы на черном капище уже вострить ножи начали, кровь во имя Чернобога пролить. Но вот приходит обаянник к вождям и говорит:

- Созовите всех кузнецов и отдайте им приказ выковать десять медных труб и сто железных клещей. И дайте мне в подмогу самых сильных силачей и умелых трубачей. Открыли мне добрые боги три тайны и указали, как от Аспида спастись.

Приказал обаянник выкопать на подступах к селениям глубокую и широкую яму, обмазать ее суглинком и накрыть тяжелыми камнями. На дне в железном чане разложили костер, а среди бревен оставили малое отверстие. А сам волхв с силачами и трубачами-помощниками залез в эту яму и притаился.

И вот задрожала земля, пригнулись к земле леса - летит Аспид. Завидев вдали селения, издал Аспид радостный шип, как вдруг... вдруг из-под земли громко, оглушительно затрубили трубы.

А первая тайна, которую боги открыли обаяннику, была такая: боится Аспид только гласу трубного. И тут уж теряет он всякий разум и готов на все, чтобы истребить трубачей и заставить трубы замолчать. Почуял Аспид, что звук раздается из ямы, заложенной бревнами, сел на них и ну совать голову в щель. А оттуда раскаленные щипцы высунулись - и вцепились ему в шею, в лапы, в крылья. Одни щипцы остынут - помощники обаянника накаляют другие. И снова и снова... Это и была вторая тайна, которую открыли волхву добрые боги: Аспид никогда не сядет на голую землю - только на камень. Третья же тайна: чудовище это никак нельзя истребить иначе, как только сжечь.

Так оно и произошло. С тех пор Аспид более никогда не тревожил славянские земли!
По поверьям древних, Аспид - это чудовищный крылатый змей, который имеет птичий нос и два хобота, крылья у него пестры и горят-переливаются, словно самоцветные камни. По некоторым сказаниям, впрочем, монстр непроглядно черен. Отсюда выражение "аспидно-черный цвет".

В какие края повадится летать Аспид, те места опустошит. Живет он в каменных горах, а по другим сказаниям - на мрачном, суровом, лесистом севере, и на землю никогда не садится: только на камень. Его невозможно убить стрелой, можно только сжечь…

Аспид напоминает и Змея Горыныча из русских сказок, и василиска - чудовищного змия, убивающего одним взглядом, и Ехидну - деву змееголовую, которая, по античному преданию, родила от Геракла Артоксая, Липоксая и Колоксая - трех родоначальников скифских племен, а значит, отчасти и прапредков славян.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев

Предание НЕПОСЛУШНИК читать

АУКА

Жил-был один мальчишка, и не было от него спасения ни старому, ни малому. В семье было пятеро детей, но матушка его говорила, что он один десятерых стоит, такой противный. То и дело ноет, вякает, уросит, к себе маменьку зовет, будто дитятко-пеленочник:

- Уа-а! Уа-а!

И так с утра до вечера.

- Да чтобы тебя леший взял! - сказала как-то раз матушка в сердцах, и на другой день малыш исчез.
Знайте, если не знаете: стоит матери сказать недоброе слово о своем ребенке, сразу же леший, или кикимора, или бес - кто-нибудь из них тут как тут. Мигом схватят проклятое дитя и волокут его к себе в логово, а вместо него обменыша подсунут, своего, значит, не- чистика. Так и на сей раз вышло.

Но тут сила нечистая просчиталась. Родители никакой подмены и не заметили, только порадовались: что-то попритих баловник, меньше орет, реже плачет. А тем временем в лесу леший радостно приволок к себе в нору, под пень-выворотень, мальца и только начал из него человечью душу вынимать, как тот поднял такой крик, какого в этом лесу отродясь не слыхали! И все "Уа-а!" да "Уа-а"! Ждал, ждал леший, когда мальчишка уснет, но не дождался и, потеряв всякое терпение, выгнал его вон.

- Иди, - говорит, - в чащобу и пропади ты там пропадом! Приходи, только когда проголодаешься.
Так и повелось. Днями бегает малыш по лесу и орет в свое удовольствие. Чуть зайдет какой-то человек в чащу - тут же его со всех сторон окликает на разные голоса:

- Ay, ay!

Ведь мальчишка теперь - дитя лешего, а леший и одежду шиворот-навыворот носит, и говорит наоборот, и ходит задом наперед. Так и мальчишка начал не уакать, а аукать. Это он и есть - Аука.
(А. РЕМИЗОВ. ИЗ ЦИКЛА "К МОРЮ-ОКЕАНУ")
Ауку, чай, знаете? Аука в избушке живет, а изба у него с золотым мхом, а вода у него круглый год от весеннего льда, помело у него - Медведева лапа, бойко выходит дым из трубы, и в морозы тепло у Ауки.
Аука затейный: знает много мудреных докук, балагурья, обезьянку состроит, колесом перевернется и охоч попугать, инда страшно. Да на то он Аука, чтобы пугать".

Согласно преданиям, Аука - дух леса, который, в отличие от прочей нежити, не спит ни зимой, ни летом. Он маленький, пузатенький, с надутыми щеками. Живет в избушке, проконопаченной золотым мхом, в ней вода круглый год от талого льда, помело - медвежья лапа. Зимой, когда лешие спят, ему особое раздолье! Любит он морочить голову человеку в зимнем лесу, отзываться сразу со всех сторон. Того и гляди заведет в глушь или бурелом. Вселит надежду на спасение, а сам водит до тех пор, пока не утомится человек и не уснет сладким морозным сном, обо всем забыв.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев

Предание СВЕТЯЩИЕСЯ ЧЕРЕПА читать

БАБА-ЯГА

Жила-была девушка-сиротка. Мачеха ее невзлюбила и не знала, как со свету сжить. Как-то раз говорит она девушке:

- Хватит тебе задаром хлеб есть! Ступай к моей лесной бабке, ей поденщица нужна. Сама себе на жизнь будешь зарабатывать.

- Когда же идти? - спросила девушка.
- Прямо сейчас! - ответила мачеха и вытолкала ее из избы взашей. - Иди и никуда не сворачивай. Как увидишь огни - там и бабкина изба.

А на дворе ночь, темно - хоть глаз выколи. Близок час, когда выйдут на охоту дикие звери. Страшно стало девушке, а делать нечего. Побежала сама не зная куда. Вдруг видит - забрезжил впереди лучик света. Чем дальше идет, тем светлей становится, словно костры невдалеке разожгли. А через несколько шагов стало видно, что не костры это светятся, а черепа, на колья насаженные.

Глядит девушка: кольями поляна утыкана, а посреди поляны стоит избушка на курьих ножках, кругом себя поворачивается. Поняла она, что мачехина лесная бабка - не кто иной, как сама Баба-Яга. Сейчас выскочит из избушки - тут бедняжке и конец придет.

Повернулась бежать куда глаза глядят - слышит, плачет кто-то. Смотрит, у одного черепа из пустых глазниц капают крупные слезы. А девушка наша была добрая и жалостливая.

- О чем ты плачешь, кощь человеческая? - спрашивает она.
- Как же мне не плакать? - отвечает череп. - Был я некогда храбрым воином, да попался в зубы Бабе-Яге. Бог весть, где истлело тело мое, где валяются мои костыньки. Тоскую по могилке под березонькой, но, видно, не знать мне погребения, словно послед- нему злодею!

Тут и остальные черепа заплакали, кто был веселым пастухом, кто девицей-красавицей, кто бортником... Всех сожрала Баба-Яга, а черепа на колья насадила, оставив без погребения.

Пожалела их девушка, взяла острый сучок и вырыла под березой глубокую ямину. Сложила туда черепа, сверху землей присыпала, дерном прикрыла и даже букетик цветов лесных положила, будто на настоящую могилку.

- Спасибо тебе, добрая душа, - слышит голоса из-под земли. - Упокоила ты нас, и мы тебе добром отплатим. Подбери на могилке гнилушку - она тебе путь укажет.

Поклонилась девушка до земли могилке, взяла гнилушку - и ну бежать прочь!

Баба-Яга вышла из избушки на курьих ножках - а на поляне темно, хоть глаз выколи. Не светятся глаза черепов, не знает она, куда идти, где беглянку искать. Свистнула ступу и помело, но они в темноте заплутались и назад вернулись. Так и осталась Баба-Яга без поживы.

А девушка бежала до тех пор, пока не погасла гнилушка, а над землей не взошло солнце. Тут она и встретилась на лесной тропе с молодым охотником. Приглянулась ему девица, взял он ее в жены. Жили они долго и счастливо.

Предание ПРОЛИВНОЙ ДОЖДЬ читать

БАБА-ЯГА собирается хлебы печь. Задумала старая жениться - взять в мужья рогатого черта - Верхового. Он, известно, галчонок: всем верховодит.

Взгромоздилась на радостях банная нежить: банная нежить в сырости заводится из че- ловеческих обмылков, а потому страсть любопытна. Вот заберется она за Гиенские горы пировать в избушку, насмеется, наестся, все перемутит, всех перепугает, - такая уж нежить.

А как ей весело: старик Домовой на бобах остался - показала Яга ему нос. Тоже жениться на Яге задумал!

Да и дед Домовой в долгу не остался: подшутил над Ягой.

- Бить тебя надо, беспутный, да и обивки-то все в тебя вколотить! - плачет Яга, ходит у печи.
- Бабушка, чего же ты плачешь?
- А как мне, Бабе-Яге, не плакать, не могу посадить хлебы: Домовой украл лопату - И плачет. Не унять Яге слезы: скиснутся хлебы - прибьет Верховой.
- Бабушка, не плачь так горько: мы тебе отыщем лопату - А слезы так и льются - полна капель натекает.
- Эй, помогите! Найдем мы лопату да бросим на крышу: Яга улыбнется - и дождь перестанет.

(А. РЕМИЗОВ. ПРОЛИВНОЙ ДОЖДЬ)
Баба-Яга (Яга-Ягинишна, Ягибиха, Ягишна) - древнейший персонаж славянской мифологии. Первоначально это было божество смерти: женщина со змеиным хвостом, которая стерегла вход в подземный мир и провожала души почивших в царство мертвых. Этим она несколько напоминает древнегреческую деву-змею Ехидну. Согласно античным мифам, от брака с Гераклом Ехидна родила скифов, а скифы считаются древнейшими предками славян. Не зря во всех сказках Баба-Яга играет очень важную роль, к ней порою прибегают герои как к последней надежде, последней помощнице - это бесспорные следы матриархата.

По другому поверью, Смерть передает усопших Бабе-Яге, вместе с которой она разъезжает по белу свету.

При этом Баба-Яга и подвластные ей ведьмы питаются душами покойников и оттого делаются легкими, как сами души.

Раньше верили, что Баба-Яга может жить в любой деревне, маскируясь под обычную женщину: ухаживать за скотом, стряпать, воспитывать детей. В этом представления о ней сближаются с представлениями об обычных ведьмах.

Но все-таки Баба-Яга - существо более опасное, обладающее куда большей силою, чем какая-то ведьма. Чаще всего она обитает в дремучем лесу, который издавна вселял страх в людей, поскольку воспринимался как граница между миром мертвых и живых. Не зря же ее избушка обнесена частоколом из человеческих костей и черепов, и во многих сказках Баба-Яга питается человечиной, да и сама зовется "костяная нога".

Так же, как и Кощей Бессмертный (кощь - кость), она принадлежит сразу двум мирам: миру живых и миру мертвых. Отсюда ее почти безграничные возможности.

В волшебных сказках она действует в трех воплощениях. Яга-богатырша обладает мечом- кладенцом и на равных бьется с богатырями. Яга-похитительница крадет детей, иногда бросая их, уже мертвых, на крышу родного дома, но чаще всего унося в свою избушку на курьих ножках, или в чистое поле, или под землю. Из этой диковинной избы дети, да и взрослые, спасаются, перехитрив Ягибишну. И, наконец, Яга-дарительница приветливо встречает героя или героиню, вкусно угощает, парит в баньке, дает полезные советы, вручает коня или богатые дары, например, волшебный клубок, ведущий к чудесной цели, и т.д.

Эта старая колдунья не ходит пешком, а разъезжает по белу свету в железной ступе (то есть самокатной колеснице), и когда прогуливается, то понуждает ступу бежать скорее, ударяя железной же палицей или пестом. А чтобы, для известных ей причин, не видно было следов, заметаются они за нею особенными, к ступе приделанными метлою и помелом. Служат ей лягушки, черные коты, в их числе Кот Баюн, вороны и змеи: все существа, в которых уживается и угроза, и мудрость.

Даже когда Баба-Яга предстает в самом неприглядном виде и отличается лютостью натуры, она ведает будущее, обладает несметными сокровищами, тайными знаниями.

Почитание всех ее свойств отразилось не только в сказках, но и в загадках. В одной из них говорится так: "Баба-Яга, вилами нога, весь мир кормит, себя голодом морит". Речь идет о сохе-кормилице, самом важном в крестьянском обиходе орудии труда. Такую же огромную роль в жизни сказочного героя играет и загадочная, мудрая, страшная Баба-Яга.


Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев

Предание ДЕД С МЕШКОМ читать

БАБАЙ

Как-то раз под вечер собирались отец с матерью в гости, а детей никак не могли угомонить. Только вроде уснут - кто-нибудь непременно затеет возиться: то попить ему, то на горшок, то сказку скажи, то песенку спой. Особенно развоевалась младшая дочка. Она и вообще-то баловница была, а тут что-то совсем разошлась. Кончилось дело тем, что попросила водички, да полную кружку на материно нарядное платье и вылила.

- А чтоб тебя Бабай забрал! - в сердцах бросила матушка и пошла переодеваться. И в ту же минуту дочка соскочила с постели, как была, босая, в одной рубашонке, кинулась бежать из избы.

Хорошо, мать заметила! Как была, в мокром платье, выскочила на крыльцо, а дочка уже далеко-далеко! Бежит со всех ног и приговаривает:

- Дедушка, подожди! Ой, дедушка, подожди!
Родители припустили вдогонку, насилу ее догнали. А девчонка ревет, вырывается:
- К дедушке хочу, он мне обещал пряничков дать!

Насилу успокоили. Домой унесли. Потом уже дочка рассказывала, что сразу после материных недобрых слов явился ей какой-то старик с большим мешком и посулил целую гору пряничков, если она пойдет за ним. Девчонка и побежала... А это небось сам Бабай и был! КОЛЫБЕЛЬНАЯ

Ай, бай, бай, бай,
Не ходи, старик Бабай,
Коням сена не давай,
Кони сена не едят,
Все на Полечку глядят.
Поля спит по ночам
И растет по часам.
Ай, бай, бай, бай,
Не ходи ты к нам, Бабай!
иллюстрации Владимира Аржевитина
Бабай - сила, безусловно, нечистая, поэтому упоминать его следует осторожно. Не раз бывали случаи, когда сердитые родители говорили ребенку: "Черти бы тебя взяли!", или "Леший тебя возьми!", или "Бабай тебя забери!" - а потом дитя пропадало бесследно.

В народных мифологических представлениях это злой ночной дух, который живет в зарослях камыша, в ботве или в лесу. Когда приходит ночь, бабай из огорода или из леса приходит под окна и сторожит. Увидеть его можно в образе кривобокого старика с котомкой или большим мешком, в который он якобы забирает непослушных детей. Услышит капризы, детский плач - начинает шуметь, шуршать, скребется, стучит в окно. Очень опасно для детей встретиться с ним ночью на улице. Бабай приманивает их сладостями, которые на поверку оказываются сухими корками, лесными шишками либо конскими катышками.

Слово "бабай" родственно тюркским "баба", "бабай" - старик, дедушка. Бабай страшен нам, возможно, именно потому, что это слово сохранилось в народной памяти как напоминание о татаро-монгольском иге.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев

Предание ВЕНЧАЛЬНОЕ ПЛАТЬЕ читать

БЕЛАЯ БАБА

Поехал один крестьянин в город на ярмарку и взял с собой дочку. Вдруг выходит из лесу на дорогу какая-то баба и стоит молчком. Глаза закрыты, а из них слезы льют ручьем. А сама вся в белом с ног до головы.
- О чем ты, тетенька, плачешь - спросила девушка.

Отец дерг ее за руку: молчи, дескать! - да поздно.
Открыла белая баба глаза - а они как два раскаленных уголька, так и жгут!

- Отец, купи дочери материи на белое платье, - только и сказала она - и исчезла, будто не было. Только ветер по лесу пошел. Перекрестился крестьянин.
- Чего ты испугался, батюшка? - смеется дочка. - Наверное, замуж выйду, а венчаться пойду в белом платье - в точности как городские барышни. Непременно купи мне белой материи, да самой что ни на есть дорогой.

Молчит отец, только слезы утирает. Он-то знал, что им явилась сама Белая баба, предвестник чьей-то неминучей смерти. Не на венчальное платье, знать, материю дочери покупать, а на саван... Но дочке ничего не сказал, ни слова.

Долог был базарный день, но ни единой минуты покоя не знал мужик. Глаз с дочки не сводил, уж и не помнил, как расторговался. На душе тоска тоскучая! И ведь не знаешь, когда беда подкрадется, как от нее уберечься. Настал вечер, и вспомнил он, что где-то поблизости от рыночной площади живет старый знахарь.

Пришел к нему с дочерью, рассказал все как было, посулил хорошую плату.
- Не надо мне никаких денег, - сказал знахарь. - Я тебе так, задаром помогу, потому что много лет назад точно так же повстречал я Белую бабу и посулила она смерть моей невесте. Красавица была - в точности твоя дочь. Тогда я не знал, как спастись, а теперь знаю. Сильно ли ты дочку любишь? Не пожалеешь ли жизнь за нее отдать?

Побледнел мужик весь, но голос его звучал твердо:
- Одна она у нас с женой. Помрет - и мы помрем. На все готов, чтобы ее спасти!
- Тогда слушай, - говорит знахарь. - Ночь проведи в городе, а завтра с утра купи самой красивой и дорогой белой ткани и поезжай той же дорогою. Как доедешь до места, где бабу повстречал, возьми нож и начинай ткань в клочки кромсать. Ну а дальше... Богу молись ради грехов твоих.

Так и сделал мужик - все в точности исполнил. Только начал посреди дороги белую материю кромсать-резать, как явилась из лесу Белая баба и ну его бранить:
- Что ж ты делаешь, смертный? Разве не знаешь, зачем я велела тебе купить материю на белое платье?
- То-то что знаю, - отважно отвечает мужик. - Ништо! Дочку мы и в домотканом под венец сводим, ни к чему нам шелка-атласы всякие. Возьми их себе, белая бабища, злобная ягища!

Смотрела-смотрела баба на лоскутья белые, наконец не выдержала - бросилась к мужику, выхватила белую материю, а потом исчезла - и больше никогда, никому на той дороге не являлась.

На другой год девица вышла замуж, но венчалась не в белом платье, а в крестьянском наряде. И ничего, всю жизнь счастливо жила да батюшке спасибо сказывала.
Белая баба - злой дух судьбы, предсказательницу болезни или самой смерти. Ведь белый цвет в исконном своем значении - цвет снега, символизирующего смерть живой природы, цвет самой смерти.

В последние мгновения умирающий иногда видит смерть в образе женщины, одетой во все белое.
Белая баба - вестница судьбы; со свечкой в руках она появляется перед путниками и предсказывает будущее. Не случайно, что смерть предрекает именно женщина: женщина дает человеку жизнь, но может и отнять ее.
В некоторых сказаниях Белая баба не преследует человека и даже не заговаривает с ним, а молча стоит поперек пути и льет горькие слезы.

Чтобы Белая баба не вошла в дом и не причинила несчастья, под крыльцом зарывали кобылью голову, вешали косу над воротами или на верхнем косяке дверей, втыкали под матицей можжевеловую ветку, приколачивали к порогу подкову.

Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев