Зачем ежу колючки сказка читать
Автор: Вениамин Ефимович Росин
Иллюстрации: Г. Карлов
*** 1966 ***
Иллюстрации: Г. Карлов
*** 1966 ***
КОМУ НАДО ПОМОГАТЬ
В половодье речка вышла из берегов. Вода поднималась, поднималась и стала облизывать корни старого явора. А рядом с деревом была нора хомяка. Испугался хомяк, выскочил из норы и как завопит:
— Спасите! Спаси-и-те!
Прибежал на его крик барсук. Увидел, как бурлит и пенится речка, говорит:
— На пригорке надо было нору копать, а ты... Ну ладно, сейчас толковать об этом некогда. Вода у порога! Быстрей выноси вещи!
— Ой горюшко! Ой горюшко! — схватился хомяк за голову. — Не оставь меня в беде, родненький!
— Не беспокойся, — уверенно сказал барсук.
— Спасите! Спаси-и-те!
Прибежал на его крик барсук. Увидел, как бурлит и пенится речка, говорит:
— На пригорке надо было нору копать, а ты... Ну ладно, сейчас толковать об этом некогда. Вода у порога! Быстрей выноси вещи!
— Ой горюшко! Ой горюшко! — схватился хомяк за голову. — Не оставь меня в беде, родненький!
— Не беспокойся, — уверенно сказал барсук.
Не прошло и нескольких минут, как он, покряхтывая от натуги, выволок из норы мешок с зерном. Тащит барсук мешок, а хомяк под ногами вертится, мешает, забегает то справа, то слева.
— Вот спасибо! Вот молодец! — бормочет. — Если бы не ты, пропал бы я, право, совсем пропал...
Перенёс барсук на сухое место мешок, перенёс другой, перетащил и сундук. А хомяк всё суетится вокруг него.
— Не знаю, как и благодарить тебя...
Покосился барсук на его неуклюжую фигуру, сердито фыркнул и зашагал прочь.
— Куда же ты?! — вскричал хомяк. — Взялся — так помогай до конца! Ведь делать-то уж нечего: чайник да кружку вынести...
— Вот спасибо! Вот молодец! — бормочет. — Если бы не ты, пропал бы я, право, совсем пропал...
Перенёс барсук на сухое место мешок, перенёс другой, перетащил и сундук. А хомяк всё суетится вокруг него.
— Не знаю, как и благодарить тебя...
Покосился барсук на его неуклюжую фигуру, сердито фыркнул и зашагал прочь.
— Куда же ты?! — вскричал хомяк. — Взялся — так помогай до конца! Ведь делать-то уж нечего: чайник да кружку вынести...
ЗАЧЕМ ЕЖУ КОЛЮЧКИ?
Как-то в открытом поле застиг лису проливной дождь. Заметалась лиса из стороны в сторону, вдруг видит — стоит у дороги куст. Недолго думая, лиса со всех ног к нему. Прибегает, а под кустом ёж. От дождя спрятался.
— Подвинься! — буркнула лиса и толкнула ежа в бок. Толкнула и тотчас вскрикнула от боли: — Ай-ай-ай! Да когда ты, наконец, пострижёшь свои противные колючки? Не понимаю, что в них красивого...
— А они не для красоты, — ответил ёж.
— Тем более, — подхватила лиса, — тем более... Не упрямься и постриги, не то, попомнишь моё слово, все друзья станут тебя избегать.
— А разве мои колючки для друзей? — хитро улыбаясь, ответил ёж.
— Подвинься! — буркнула лиса и толкнула ежа в бок. Толкнула и тотчас вскрикнула от боли: — Ай-ай-ай! Да когда ты, наконец, пострижёшь свои противные колючки? Не понимаю, что в них красивого...
— А они не для красоты, — ответил ёж.
— Тем более, — подхватила лиса, — тем более... Не упрямься и постриги, не то, попомнишь моё слово, все друзья станут тебя избегать.
— А разве мои колючки для друзей? — хитро улыбаясь, ответил ёж.
НУ И ПОШУТИЛ!
Утренний ветерок промчался по лесной опушке и задел высокую стройную сосёнку. Не удержалось несколько шишек и упало вниз. Одна из них угодила в голову прикорнувшего под кустом зайца. Спросонок испугался он до полусмерти и опрометью помчался куда глаза глядят.
В это время из чащобы на тропку медведь выбирался. Зайчишка с разбега и наскочил на него, да прямо в бок угодил. Оторопел заяц, ошалело повёл глазами, едва слышно пролепетал:
— П-прос-тите... по-пожалуйста... Я не хотел... не заметил...
— Да что ты так убиваешься? Извинился — и делу конец. Беги, брат, своей дорогой, беги, — добродушно сказал медведь и хлопнул зайчишку по спине тяжёлой лапой.
От удара заяц кубарем покатился по траве и больно стукнулся о пенёк. Едва сдерживая слёзы, поднялся с земли и, не оглядываясь, заковылял по тропинке.
— Вроде обиделся... — смущённо почесал за ухом медведь. — Я-то не серчаю, что он меня в бок саданул... И пошутить нельзя!..
В это время из чащобы на тропку медведь выбирался. Зайчишка с разбега и наскочил на него, да прямо в бок угодил. Оторопел заяц, ошалело повёл глазами, едва слышно пролепетал:
— П-прос-тите... по-пожалуйста... Я не хотел... не заметил...
— Да что ты так убиваешься? Извинился — и делу конец. Беги, брат, своей дорогой, беги, — добродушно сказал медведь и хлопнул зайчишку по спине тяжёлой лапой.
От удара заяц кубарем покатился по траве и больно стукнулся о пенёк. Едва сдерживая слёзы, поднялся с земли и, не оглядываясь, заковылял по тропинке.
— Вроде обиделся... — смущённо почесал за ухом медведь. — Я-то не серчаю, что он меня в бок саданул... И пошутить нельзя!..
ПРОЩЕ ПРОСТОГО
На высоком дубе сидел старый ворон. Нацепив очки на нос, он читал книгу в толстом кожаном переплёте с блестящими застёжками. Вдруг рядом на ветку шумно опустилась сорока.
— Ну чего тебе? — строго спросил ворон.
Сорока опустила голову и стала жаловаться:
— Смеются все надо мной... Стрекотухой дразнят. Уж до чего обидно такое слышать, до чего обидно! Посоветуй что-нибудь. Ты же у нас самый образованный, самый...
— Будет меня хвалить, — перебил её ворон. — Значит, хочешь, чтобы о тебе иначе думали?
— Вот-вот! — закивала сорока головой, и глаза у неё радостно заблестели.
— Это же проще простого!
— Проще простого? — обрадовалась сорока и затараторила: — Как я рада! Что же я должна сделать?
— Поменьше языком молоть, — ответил ворон.
— Ну чего тебе? — строго спросил ворон.
Сорока опустила голову и стала жаловаться:
— Смеются все надо мной... Стрекотухой дразнят. Уж до чего обидно такое слышать, до чего обидно! Посоветуй что-нибудь. Ты же у нас самый образованный, самый...
— Будет меня хвалить, — перебил её ворон. — Значит, хочешь, чтобы о тебе иначе думали?
— Вот-вот! — закивала сорока головой, и глаза у неё радостно заблестели.
— Это же проще простого!
— Проще простого? — обрадовалась сорока и затараторила: — Как я рада! Что же я должна сделать?
— Поменьше языком молоть, — ответил ворон.
УПРЯМЦЫ
Поймал мальчик в речке десяток раков. Бросил их в корзинку, завязал сверху тряпкой и понёс домой.
Ползают раки в корзинке, спасения ищут. Вот, наконец, два рака нашли дырочку и решили через неё на волю бежать. Лезут, толкаются, клешни наружу выставили, а выбраться не могут — друг дружке мешают.
Один говорит:
— Я полезу первым!
— Нет, — отвечает другой. — Сначала я вылезу, а потом ты.
— Ты мне не указ! — рассердился рак и стал оттеснять собрата подальше от дырки.
— Ах, ты так! — схватил его другой рак за усы и ну тащить обратно.
— Остановитесь, безобразники! — закричали на них со всех сторон. — Уступите кто-нибудь... Из-за вас все пропадём!
Но было уже поздно. Пока спорили и дрались, мальчик пришёл домой, и раки попали в кастрюлю.
Ползают раки в корзинке, спасения ищут. Вот, наконец, два рака нашли дырочку и решили через неё на волю бежать. Лезут, толкаются, клешни наружу выставили, а выбраться не могут — друг дружке мешают.
Один говорит:
— Я полезу первым!
— Нет, — отвечает другой. — Сначала я вылезу, а потом ты.
— Ты мне не указ! — рассердился рак и стал оттеснять собрата подальше от дырки.
— Ах, ты так! — схватил его другой рак за усы и ну тащить обратно.
— Остановитесь, безобразники! — закричали на них со всех сторон. — Уступите кто-нибудь... Из-за вас все пропадём!
Но было уже поздно. Пока спорили и дрались, мальчик пришёл домой, и раки попали в кастрюлю.
САМОЕ ДОРОГОЕ
Поймал охотник белку и посадил в клетку. Целый год жила она в неволе и уже не надеялась вернуться в родной лес.
Но однажды случилось так, что чистили клетку и забыли закрыть дверцу на крючок. Прыгнула белка на диван, с дивана — на подоконник, с подоконника — в сад, а там — с дерева на дерево и убежала в лес.
Окружили белку подружки, обнимают, расспрашивают, где была, как жилось.
— Хозяин меня любил, холил, слова плохого я от него не слыхала, — начала рассказывать белка. — На атласной подушке спала, пуховым одеяльцем укрывалась... А уж орехов, печенья и разных сладостей — сколько хочешь! И всё это на красивом фарфоровом блюдце подавалось...
Слушали белки подружку и только слюнки глотали. Про такие лакомства они и не слыхивали.
— Зачем же ты убежала от такого хозяина? — спросила какая-то завистница. — Чего тебе ещё недоставало?
— Чего мне недоставало? — переспросила белочка, — Недоставало самого главного, мне недоставало...
Но тут налетел ветер, зашумели деревья, и никто не услышал, что ответила белка.
А как по-вашему: что она сказала?
Но однажды случилось так, что чистили клетку и забыли закрыть дверцу на крючок. Прыгнула белка на диван, с дивана — на подоконник, с подоконника — в сад, а там — с дерева на дерево и убежала в лес.
Окружили белку подружки, обнимают, расспрашивают, где была, как жилось.
— Хозяин меня любил, холил, слова плохого я от него не слыхала, — начала рассказывать белка. — На атласной подушке спала, пуховым одеяльцем укрывалась... А уж орехов, печенья и разных сладостей — сколько хочешь! И всё это на красивом фарфоровом блюдце подавалось...
Слушали белки подружку и только слюнки глотали. Про такие лакомства они и не слыхивали.
— Зачем же ты убежала от такого хозяина? — спросила какая-то завистница. — Чего тебе ещё недоставало?
— Чего мне недоставало? — переспросила белочка, — Недоставало самого главного, мне недоставало...
Но тут налетел ветер, зашумели деревья, и никто не услышал, что ответила белка.
А как по-вашему: что она сказала?
БОБЁР И КОМАР
На берегу лесной речушки бобёр таскал ветки для плотины. Откуда ни возьмись — комар. Вьётся над головой у бобра, укусить норовит.
Как бобёр ни отмахивался, как ни тряс головой, как ни просил, комар не отставал.
— Да уйди же наконец! — вспылил бобёр. — Уйди, не то худо будет!
— Ты угрожать?! — рассердился комар и, грозно загудев, укусил бобра в ухо. — Знай Комара Комаровича!
Взвизгнул бобёр, изловчился, махнул лапой и прижал комара к земле. Ни вздохнуть ему, ни охнуть.
Комар так, комар этак, — никак не вырваться. И рад бы попросить прощения, да не может...
Как бобёр ни отмахивался, как ни тряс головой, как ни просил, комар не отставал.
— Да уйди же наконец! — вспылил бобёр. — Уйди, не то худо будет!
— Ты угрожать?! — рассердился комар и, грозно загудев, укусил бобра в ухо. — Знай Комара Комаровича!
Взвизгнул бобёр, изловчился, махнул лапой и прижал комара к земле. Ни вздохнуть ему, ни охнуть.
Комар так, комар этак, — никак не вырваться. И рад бы попросить прощения, да не может...
КАК ВОЛК ЛИСУ ПРОУЧИЛ
Договорился волк с лисой вместе зиму коротать. Задумано — сделано. Перебралась лиса к волку жить. Прошла неделя-другая, и вот как-то поднялся волк чуть свет, выглянул в окошко, а кругом белым-бело: снег выпал. Зябко поёжился волк, разбудил лису и спрашивает:
— Кумушка, кто из нас на охоту пойдёт, а кто дома останется?
— А мне всё-о ра-авно, — позевывая, ответила лиса. — Что ты сходишь на охоту, а я буду дома, что я останусь дома, а ты сходишь на охоту.
Ничего не понял волк из такого ответа, почесал за ухом, вздохнул и поплёлся в лес. Так и повелось: волк охотился, а лисонька по хозяйству хлопотала.
— Кумушка, кто из нас на охоту пойдёт, а кто дома останется?
— А мне всё-о ра-авно, — позевывая, ответила лиса. — Что ты сходишь на охоту, а я буду дома, что я останусь дома, а ты сходишь на охоту.
Ничего не понял волк из такого ответа, почесал за ухом, вздохнул и поплёлся в лес. Так и повелось: волк охотился, а лисонька по хозяйству хлопотала.
Лунной ночью, в трескучий мороз возвращался волк домой. Бежит, лапы от холода поднимает. Видит — впереди на дороге что-то чернеет. «Что бы это?» — застыл волк за кустом. И хочется ему узнать, и боязно. А вдруг ловушка? Наконец решился. Подполз. Смотрит — шубёнка на снегу распласталась. Видать, выпала у кого-то из саней. Поднял её волк, а она латаная-перелатанная, сбоку по шву распорота да ещё на рукаве дырка.
Повертел волк шубёнку и так и сяк, пробормотал под нос: «Конечно, не ахти какая находка, а всё-таки не буду мёрзнуть». Принёс её домой и наказал лисе починить.
— Не беспокойся, — заверила лиса. — Будет у тебя шуба лучше, чем новая.
Прошёл день, минул другой, третий, а лисонька никак не удосужится шубу починить. Откладывает да откладывает.
Рассердился волк и задумал проучить лентяйку.
— Что ты, кумушка, — говорит, — всё дома сидишь, носа из избы не показываешь. Идём погуляем, на санях тебя прокачу...
Обрадовалась лиса, собираться стала. А тёплого ничего нет, кроме дырявой шубёнки, что волк нашёл. Набросила её лиса на плечи и проворно уселась на сани.
Взялся волк за верёвочку и бегом по дороге. На повороте лиса чуть было не вывалилась в сугроб. Остановился волк и привязал её поясом к саням.
— Так, — говорит, — надёжней будет, а то ещё расшибёшься ненароком.
Помчался волк дальше. Жарко ему, пар из пасти валит, а лиса куталась в шубу, куталась, а что толку? Мороз через дырки до костей пробирает. Закоченела лиса, от холода зуб на зуб не попадёт.
— Ку-кума-нёк... — просит, — от-отвя-жи... ме-ме-ня... про-бе-бегу... по-погреюсь... ма-малость...
А волк будто и не слышит, бежит да бежит лесной дорогой.
Ни живу ни мертву притащил волк лису домой. До того она перемёрзла, что языком не повернёт. А как отогрелась на печи, первым делом все дыры на шубе зашила. Зашила — значит и сказке конец.
Повертел волк шубёнку и так и сяк, пробормотал под нос: «Конечно, не ахти какая находка, а всё-таки не буду мёрзнуть». Принёс её домой и наказал лисе починить.
— Не беспокойся, — заверила лиса. — Будет у тебя шуба лучше, чем новая.
Прошёл день, минул другой, третий, а лисонька никак не удосужится шубу починить. Откладывает да откладывает.
Рассердился волк и задумал проучить лентяйку.
— Что ты, кумушка, — говорит, — всё дома сидишь, носа из избы не показываешь. Идём погуляем, на санях тебя прокачу...
Обрадовалась лиса, собираться стала. А тёплого ничего нет, кроме дырявой шубёнки, что волк нашёл. Набросила её лиса на плечи и проворно уселась на сани.
Взялся волк за верёвочку и бегом по дороге. На повороте лиса чуть было не вывалилась в сугроб. Остановился волк и привязал её поясом к саням.
— Так, — говорит, — надёжней будет, а то ещё расшибёшься ненароком.
Помчался волк дальше. Жарко ему, пар из пасти валит, а лиса куталась в шубу, куталась, а что толку? Мороз через дырки до костей пробирает. Закоченела лиса, от холода зуб на зуб не попадёт.
— Ку-кума-нёк... — просит, — от-отвя-жи... ме-ме-ня... про-бе-бегу... по-погреюсь... ма-малость...
А волк будто и не слышит, бежит да бежит лесной дорогой.
Ни живу ни мертву притащил волк лису домой. До того она перемёрзла, что языком не повернёт. А как отогрелась на печи, первым делом все дыры на шубе зашила. Зашила — значит и сказке конец.
